- И все же они сумели слишком близко подобраться и к Ключу, и к
тому, чтобы раскрыть нас, мой господин. Мы едва было не выпустили
Аверского из капкана.
- Согласен, мой слуга. Мы находимся в эндшпиле. И, увы, этот
эндшпиль пешечный. Нам остается лишь делегировать и двигать пешки,
обеспечив возможность провести одну из них до конечной линии.
Думаю, Полковник видит ситуацию точно так же, только с другого
рубежа.
- Мы можем одним махом обезглавить их, мой господин. Милар Пнев,
Александр Урский, Дин Эрнсон, не говоря уже про Алису Ровневу, все
они обладают таким количеством пятен… Я даже представить не мог,
что ваш план по неспешному ослаблению Второй Канцелярии приведет к
настолько серьезным последствиям. Еще век назад мы бы даже
подобраться к ним не смогли бы.
Музыкант лишь усмехнулся.
- Ударить по этим смертным мы всегда успеем, старый друг. Лучше
пока давай посмотрим, какие ходы сделает Полковник. Так поймем, что
ему известно, а что нет. И, если получится, сможем использовать
наши свободные фигуры, чтобы занять его внимание.
- И, одновременно с этим, смахнуть с поля юного Эгобара.
Кажется, музыкант снова улыбнулся.
- Признайся, старый друг, твой порыв как можно скорее избавиться
от этого дитя связан с твоей личной историей с Арором.
- Я не задумывался об этом, мой господин, но, возможно, вы, как
и всегда, правы.
- Возможно… - повторил музыкант. - Такой же скользкий,
как и всегда… Ступай, старый друг. Ищи Ключ и двигай фигуры на их
места. Мы ведем в этой партии и пусть так и остается до самого
конца.
- Да, господин герцог.
Слуга поклонился и вышел за дверь, а музыкант развернул
газету.
Первая полоса “Имперского Вестника”, как и всегда, пестрила
броским заголовком, призванным послужить глашатаем и причиной, по
которой любознательный гражданин расстанется с парой ксо, чтобы
узнать последние новости страны. Пребывая при этом в иллюзии того,
что прочтя пару строк, получит осведомленность, а вместе с ней и
возможность повлиять на что-то.
Какие поверхностные заблуждения; всегда забавлявшие герцога. И
прямо по центру, обрамленное тонкими линиями ровных, печатных
строк, на него взирала фотография Его Императорского
Величества.
Павел IV в привычной, скромной, строгой одежде, состоящей из
черного, сшитого на военный, кавалерийский манер костюма, ботфорт и
привычной трости, необходимость в которой вызвана протезом.