В июне сорок первого, отсидев свой срок, потеряв из-за цинги половину зубов и заработав туберкулез, Ефим Кутнер вернулся в Бобруйск. Через четыре дня началась война. Ефим, которому было сорок два года, пошел на призывной пунки, чтобы записаться добровольцем. Но из-за туберкулеза его не взяли ни в армию, ни в народное ополчение. 28 июня, на седьмой день войны, фашисты вошли в Минск. Мой дед, еврей, вынужден был бежать из Бобруйска вместе с сыном, двенадцатилетним Додиком.
Ефим Кутнер умер от дизентерии, совсем немного не доехав до Ташкента. Перед смертью он сильно ослаб и плохо видел. Он просил Фаю, чтобы она, в который раз, прочитала ему письмо из Ленинграда. Начальник госпиталя, в котором служила Серафима, благодарил Ефима Семеновича Кутнера за то, что он воспитал такую замечательную дочь.
– «Я не мастер говорить высокие слова, – писал генерал, – Но Вы можете гордиться своей дочерью Серафимой. Вы воспитали хорошего человек и настоящего гражданина».
С этим письмом в руках деда и похоронили. Через три дня умер Додик. В нашем семейном альбоме храниться его единственная фотография. Четырехлетний бутуз в коротком пальто, бриджах и лакированных ботиночках, в белой меховой шапочке, стоит, ласково обнимая деревянную лошадку на колесиках. Малыш доверчиво смотрит в объектив, и получается, что смотрит прямо на меня. Я тоже смотрю на него и не могу представить, что этот черноглазый мальчик – мой родной дядя. Мог бы стать моим дядей.
ГЛАВА 4. АНАТОЛИЙ.
Вернемся к письму, которое весной сорок девятого года пришло в Бобруйск из Ленинграда. Прочитав его, первым слово взял дядя Феликс – муж Цили и старший мужчина в семье. Он начал издалека:
– Авраам, как всем известно, родил Исаака. Не секрет, что Исаак родил Иакова. Иаков родил Иуду и братьев его, Иуда родил Фареса и Зару…
Неизвестно куда завели бы Феликса библейские предки, если бы его не перебила нетерпеливая Маня. Она сказала:
– Я тебя умоляю, Феликс, уже девятый час, а у меня замочено белье!
Наверное, Феликс обиделся, потому что предложил:
– Хорошо, Маня, если ты обо всем знаешь лучше меня, говори ты.
Маня была краткой: Симе нужен диплом, а этот русский майор нам не нужен.
Ей возразила Циля:
– Может, тебе, Маня, майор и не нужен. В самом деле, зачем тебе майор, когда у тебя есть Боря.