Слова начальника штаба настолько поразили Козлова, что он уже совсем другим, потеплевшим голосом спросил:
– Дальше что делать будем? Вы старше меня, научите. Не складывать же оружие?
– Оружие сложим только вместе с головой, – капитан опустил на плечо Козлова тяжелую руку. – Спрашиваешь, что дальше делать? То же, что и делали, – бить врага. Только лучше, крепче. Всех оставшихся в живых надо вывести из окружения. Собери и пробивайся на восток.
– Пробьюсь ли?
– В случае осечки уходи в леса. Создашь партизанский отряд, немцев щекотать будешь. Людей здесь найдешь, беспризорных много повсюду бродит. Что овцы без герлыги и чабана…
Капитан обнял и с каким-то отчаянием трижды поцеловал Козлова. Отошел на несколько шагов, оглянулся и, махнув рукой, заторопился куда-то…
Как же вывести из окружения остатки разбитого батальона? Пойти на прорыв, но с кем? Что могут сделать отлично вооруженному противнику два десятка бойцов? Сунулись по обочинам шоссе – и тут же попали под автоматный огонь…
А в низком небе, как коршуны, кружат самолеты, далеко видны черные кресты на их крыльях. И уже не бомбы, а разрывающиеся в воздухе пачки листовок сыплются на растерявшихся людей. Тысячи коричневых «мотыльков», подхваченных осенним порывистым ветром, носятся над дорогами и полями, прижимаются к мокрым стеблям неубранных подсолнухов, вымахавшего в человеческий рост бурьяна, к тонким стволам одиноких березок.
Пожилой, с огненно-рыжей бородой красноармеец ловит коричневого «мотылька» и, суетливо приладив на своем коротком посиневшем носу очки, медленно, по слогам читает:
– «Русские, вы разбиты… Сдавайтесь немецким властям… Листовку храните как пропуск».
– Да ты что! – подскочил к нему Козлов. – Что читаешь, заячья твоя душа?!
Старик метнул на комбата злой взгляд поверх очков:
– Хватит, откомандовался уже, – и, аккуратно сложив листовку вчетверо, спрятал ее в карман гимнастерки, поспешно застегнул пуговку. – Сгодится…
– Ах, так! – Козлова словно ударило током. Рука его инстинктивно рванулась к кобуре.
– Товарищ командир! – сзади кто-то поймал руку Козлова, мягко, но цепко обхватил ее у запястья.
Оглянулся – Сергей Викентьевич, инженер-электрик одного из московских заводов.
– Не надо… Сам у фашистов подохнет. Пусть испробует гитлеровского киселя. Пусть…
Лицо рыжебородого побелело от испуга, очки соскользнули с носа, шмякнулись в грязь. Пятясь, он наступил на них кирзовым сапогом, хрустнули еле слышно стекла. Встряхнув бородой и опасливо измерив подслеповатыми глазами комбата, он трусливо засеменил с дороги и вскоре скрылся в подсолнухах.