В дверь уже натурально ломились. Та гремела, но петли и засов
пока держались.
Вдруг уже стало как-то подозрительно тихо… Виктор Викторович,
будто что-то почувствовал, отскочил двери и как раз вовремя —
стороны раздалась стрельба. Пули с жутким треском дырявили дверь,
выбивая деревянные щепки и ошмётки. Запахло пыльной древесиной,
пороховыми газами. Несколько секунд — сильный удар и входная дверь
в грохотом распахнулась, ударившись о стену и отскочив от нее.
Сломанный засов упал на пол. Внутрь ворвалось трое вооружённых,
сильно заросших черной бородой душманов, за ними был ещё кто-то в
типичной пятнистой военной форме НАТО-вского образца.
Чекист среагировал верно — он сразу же бросил пистолет на стол,
медленно и аккуратно снял с плеча автомат и опустил его на пол.
Сопротивления оказывать не стал, а то еще пристрелят.
— Ты! — второй американец посмотрел на майора безумными глазами.
Говорил он на ломанном русском языке с сильным акцентом. — Ты со
смертью играешь! Что ты сделал, а?
Но Кикоть лишь усмехнулся, однако отвечать не стал — просто
замер со слегка поднятыми вверх руками.
— Сэм? Что здесь было? — теперь американец посмотрел на
связиста.
Тот что-то ответил, но Виктор не уловил смысл.
— Ах ты, сукин сын! — в следующее мгновение, в лицо майора
прилетел приклад автомата. Удар был достаточно сильный — потерявший
сознание чекист, полетел в сторону. Обрушив висевшую на стене
книжную полку, майор рухнул на пол, славно мешок с цементом…
***
Когда я вновь открыл глаза, то сначала ничего не понял.
Было темно, с большим трудом угадывались грубые очертания стен,
мебели, потолка из кривых жердей. Судя по всему, сравнительно не
большое. Я лежал на спине, на чем-то твердом… Было неудобно. Под
головой лежала свернутая в рулон тряпка. Мысли были вязкие,
думалось с трудом. Самочувствие дрянь.
Вокруг — ни души! Это и хорошо и плохо, смотря как
посмотреть.
Всё тело жутко болело, голова гудела. Сильно хотелось пить —
пересохший язык во рту, ворочался с трудом, едва ли не прилипал к
зубам. В горле саднило.
Я попробовал пошевелиться, но острый приступ боли очень ясно дал
мне понять, что сейчас этого делать не стоит. Рано.
Где я?
Прислушался — полная тишина, лишь где-то свистел ветер. Звон в
ушах прошёл, но со слухом всё равно было не очень хорошо. Отчего-то
пахло кипяченой водой.