Конечно, можно было отклонить «небольшое дополнение». Можно – но нужно ли? Нужно ли было это делать, если судьба Варшавы, похоже, уже была решена – и принципиальная точка зрения Москвы принципиально ничего не меняла. В условиях такого выбора, к тому же отягощённого цейтнотом, приходилось думать о собственных интересах. Да и сама Польша в своё время изрядно поспособствовала торжеству приоритета «собственной рубахи», раз за разом отклоняя советские предложения о военной помощи. Не следовало забывать и о Бессарабии: Германия де-факто обязывалась надавить на Бухарест с тем, чтобы «мамалыжники» не кочевряжились, и «по-тихому» вернули России то, что оттяпали у неё двадцать лет назад.
– Принимается.
Сталин повторно рассёк воздух широко уже известным – в узких кругах – жестом с участием руки и трубки.
– Но тоже – с небольшой редакцией.
Риббентроп напрягся: он уже на личном опыте постиг то, что небольших редакций у Сталина не бывает.
– Вместо слов «для обеих сторон» мы предлагаем использовать слова «в обоюдных интересах».
– Не возражаю! – облегчённо выдохнул Риббентроп, даже «не испросив согласия» Гаусса.
– А пункт второй заключим третьим абзацем: «Во всяком случае, оба Правительства будут решать этот вопрос в порядке дружественного обоюдного согласия».
Сталин пыхнул трубкой – а Риббентроп задумался. Да, уж: «небольшая редакция»! «Небольшая редакция» оказалась типично сталинской. Не мытьём, так катаньем Сталин постарался оставить лазейку для возможных интерпретаций второго абзаца второго пункта. То есть, однозначного и недвусмысленного согласия с редакцией немецкой стороны в наличии не имелось. Риббентроп не был мыслителем, но одну вещь усвоил твёрдо: «политика – это искусство возможного». «Хоть что-то» всегда лучше, чем «ничего». И, обменявшись взглядами поочерёдно со всеми компаньонами, Риббентроп вздохнул.
– Немецкая делегация согласна.
– Будем считать это окончательным согласованием протокола, – немедленно заключил Сталин. – Сейчас протокол будет перепечатан – минутное дело – и мы приступим к заключительной части встречи: подписанию документов.
Улыбаясь из последних сил, Риббентроп украдкой – как ему хотелось думать – смахнул рукой пот со лба. То есть, как и подобает «истинному джентльмену», рейхсминистр вполне обошёлся без носового платка. Целых пять минут – в продолжение минутного дела – он мужественно воздерживался от подражания фюреру по части обгрызания собственных ногтей. Но вот документы были доставлены. Быстро пробежав глазами текст на немецком, Риббентроп в радостном изнеможении откинулся на спинку кресла. Дело было сделано. По причине этого дела теперь дело оставалось за фюрером. Дело возблагодарения рейхсминистра за титанический труд.