Следовало зафиксировать для истории этот момент – и Риббентроп хлопнул крышкой роскошного брегета. На часах уже было двадцать четвёртое августа.
– Господин Риббентроп не возражает попасть в историю? – усмехнулся Сталин.
Двусмысленность предложения была дружно оценена всеми участниками переговоров – одинаковым смехом.
– Мы предлагаем подписать договор в торжественной обстановке, с участием кинохроники и фотокорреспондентов.
Риббентроп просиял: сталинское предложение работало на подъём авторитета рейхсминистра в глазах фюрера. Одно дело – слова, и совсем другое – иллюстрации к ним. Ровно в два часа документы были подписаны. Очередная страница истории была перевёрнута: открывалась новая глава… под названием «Что день грядущий нам готовит»…
Глава третья
– Ну, что, Вече: обманули мы Гитлера?
Сталин был оживлён и благодушен. Даже по кабинету он перемещался энергичнее, чем обычно. Клубы дыма из «раскочегаренной» трубки» служили дополнительным свидетельством хорошего настроения вождя.
Молотов экономно улыбнулся, и пожал плечами.
– Во всяком случае, мы не дали обмануть себя, Коба – а это много. Особенно – когда имеешь дело с таким волком, как Гитлер.
Ответ Молотова застал Сталина в «географическом центре» кабинета. Вождь развернулся – и направился к собеседнику. Ещё «в пути следования» ироническая усмешка основательно поработала над его щекой. Подойдя к Молотову, Сталин не пожалел на друга ароматного дыма.
– Да ты – совсем дипломат, Вече! Научился уклончивости у господ иностранцев. Уклончивости и осторожности.
Улыбка, и без того скупая, тут же истёрлась с лица Молотова. И то: реакцию Сталина трудно было расшифровать однозначно. Что это: одобрения или осуждение? Но «при всех входящих и исходящих», Молотов не собирался праздновать труса. Всегда поддерживая Сталина в принципиальных, глобальных вопросах, Вячеслав Михайлович, единственный из всего окружения вождя, не боялся иметь собственную точку зрения. И не только иметь, но и выражать её.
– Нет, Коба. Я всего лишь считаю, что в дипломатии единственным доказательством победы одного и поражения другого является акт о полной и безоговорочной капитуляции. Только в этом случае одна сторона навязывает свою волю другой, не спрашивая её мнения и согласия.
Жёлтые рысьи глаза Сталина в упор уставились на оппонента.