Я немножко не понял. Фамилия двойная, это понятно. Предлагает,
что ли, по имени его просто звать? Как-то неожиданно, театр все
же…
Он снова открыто улыбнулся:
– Понимаю ваше замешательство. Декабристович – это мое отчество.
Василий Декабристович.
– Все, понял, – кивнул ему, – имя отцу дали в честь участников
декабрьского восстания…
Василий Декабристович развел руками – мол, как-то так, и
пригласил меня пройти внутрь.
– У нас сегодня с вами официальная тема «Советская культура
интернационализма», – сказал он, пока мы поднимались по лестнице на
второй этаж, – но Ионов сказал, что вы журналист «Труда». И можете
рассказать о своем творческом пути…
– Честно говоря, ситуация дурацкая, – покачал я головой, –
рассказывать про культуру творцам культуры, или про биографию в
журналистике длиной меньше, чем в год, людям, у которых творческая
биография у некоторых уже лет так за сорок…
Василий Декабристович ободряюще улыбнулся и сказал:
– Да вы не переживайте так, наши актеры все понимают. По плану
лекция, кто-то же должен ее прочитать? Почему бы и не вы?
– Ну, тогда сами скажите, какая из двух тем
предпочтительнее.
– Вторая, первая тут уже очень прочно освоена, и сказать по ней
что-то новое решительно невозможно.
Я, конечно, мог бы поспорить, это нынешнему человеку нечего
сказать нового таким культурным корифеям, что здесь собрались. А у
меня же опыт будущего. Который иначе, чем путем в бескультурье, и
не назвать… А с другой стороны, зачем пугать такими перспективами
творческих, а значит, ранимых людей? Мне тут еще не хватало
инфарктов и инсультов по время лекции…
– Хорошо, договорились!
Привык выступать в различных залах. Но никто еще не выпускал
меня на сцену одного из главных театров страны. Блин, да как тут
собраться с мыслями вообще! Был бы молодым пареньком, точно не
сумел бы. А так, конечно, все же справился. Хотя вначале и давая
себе мысленно подзатыльники за попытки тела засбоить...
Начал с того, что глубоко поклонился залу. И сказал:
– Мое почтение тем, кто только и заслуживает быть на этой сцене!
Я на ней оказался совершенно случайно и знаю, что я ее не стою…
Грустно сидевший в ожидании того, как будут ездить по ушам
банальщиной зал ожил, а кто-то даже крикнул «Браво». Без издевки,
причем.
А затем я принялся рассказывать. Что все мои уже изданные статьи
делятся на две категории. Первая – призванные не забывать, почему
хорошо жить в СССР, как тяжело это досталось, и беречь это, кровью
завоеванное, наследие предков. Сказал, что знаю, что в зале много
тех, кто сражался с фашистами, и именно они лучше всех понимают,
насколько это важно для нас всех, сберечь то, что они защищали. И
вторые – в помощь решения тех проблем, которые возникают у простых
советских граждан. Рассказал про совместные выезды на жалобы по
письмам граждан. Сбился немного, когда в зал вошли два опоздавших
человека – Михаил Ульянов и Юрий Яковлев. А потом и Этуша в зале
нашел, он скромно устроился в самом дальнем ряду. А может, просто
вздремнуть решил на заведомо ненужной для него лекции. Но, к
счастью для меня, все же не спал. Даже кивал иногда. Так что я
прямо чувствовал, когда такие люди меня слушают, как энергией
подзаряжаюсь…