«Это сон», — прошипел. Ущипнул себя — больно. Вскочил, ударился
головой о трубу. Звон в ушах. В глазах поплыли красные пятна.
Прислонился к стене, ощущая, как бетон крошится под весом тела. Не
моего тела. Чужого. Сильного.
Пошел вдоль тоннеля. Босые ноги хлюпали по лужам, но холод не
проникал внутрь. Тело горело, будто печь. В груди что-то урчало —
не голод, а злость. Тупая, старая злость, словно ее копили
годами.
Тоннель раздваивался. Справа — темнота. Слева — слабый свет.
Выбрал свет. Прошел мимо груды покрышек, из которой торчала
человеческая кость. Не стал присматриваться. В воздухе запахло
серой.
«Думгай», — мелькнуло в голове. Смешно. Невозможно. Но руки…
Руки были его. Те самые, что держали BFG 9000 в игре. Те самые
шрамы. Даже родинка на предплечье — точь-в-точь как у модели из
последнего ремейка.
Замедлил шаг. Впереди — обрушенная часть коллектора. Арматура
торчала из бетона, как ребра гиганта. На полу — следы. Не
человеческие — что-то с когтями, с тремя пальцами. И кровь. Много
крови. Она блестела в свете вентиляторов, черная, как нефть.
Тело напряглось само. Спина выпрямилась, пальцы сжались в
кулаки. Злость в груди закипела, затопила разум. В горле вырвался
рык. Не мой. Низкий, хриплый, как у зверя.
Из-за завала донесся скрежет. Что-то большое, темное,
сгорбленное копошилось в груде мусора. Шея вытянулась, голова
повернулась. Глаза — красные, без зрачков. Пасть, полная игл.
Импульс. Тело рвануло вперед само, будто кто-то дернул за нитки.
Кулак врезался в морду твари. Кость хрустнула. Существо взвыло,
отлетело к стене. Вторая рука схватила его за горло. Пальцы впились
в плоть, рвали, давили. Тварь билась, царапала когтями, но кожа
лишь покрывалась царапинами — не кровоточила.
Злость. Восторг. Адреналин.
Череп хрустнул, как яичная скорлупа. Тело твари обмякло. Я
отшвырнул его, дыхание учащенное, но ровное. Руки дрожали — не от
страха, от жажды. Хотелось больше.
«Что я…» — начал было, но из тоннеля донесся вой. Не один голос.
Много. И топот. Десятки когтистых лап.
Развернулся. В темноте зажглись красные точки. Сотни. Тысячи. И
запах — сера, гниль, смерть.
Тело уже бежало навстречу.
***
Я шел дальше по туннелю. Под ногами хрустело стекло, острые
обломки впивались в кожу, но она была крепкой, словно
бронированной. Я не чувствовал боли, только легкое давление, будто
наступал на мелкие камешки. Зрение постепенно привыкло к темноте, и
теперь я мог различать очертания стен, потолка, груды мусора,
разбросанного по полу. Тоннель был широким, с высоким потолком, но
его своды терялись в темноте, словно уходя в бесконечность.