Он примчался к месту, где пустыня содрогалась от напряжения.
Тысячи шиноби стояли в боевых построениях, все они происходили из
разных Скрытых Деревень, но объединило их то, что на лбу они носили
специальный протектор с иероглифом. Этот иероглиф означал то, что
они шиноби и воевали прямо сейчас на одной стороне.
Между тем, воздух гудел от чакры, заряженной до предела: одни
сжимали кунаи, обёрнутые взрывными печатями, другие напрягали
пальцы, готовя дзюцу. Под ярким солнцем блестели клинки мечей.
Все взгляды, острые как лезвия, были устремлены вверх. На
вершине каменной глыбы, похожей на клык древнего зверя, стояла
фигура в бинтах и тёмных штанах. Его кожа, просвечивающая сквозь
пропитанную маслом ткань, была мертвенно-бледная, как у трупа. Но
больше всего пугали глаза — зрачки, наделённые одним серым
оттенком, плавали в бездонной черноте склер, как две полные луны в
ночи. Это был воскрешенный, кукла в руках одного безумного шиноби,
который оживил его с помощью запрещённый техники под названием Эдо
Тенсей.
А ведь в прошлом он был известным, как второй глава Деревни
Скрытого Камня, Цучикаге Муу!
И рядом с ним возвышался гроб. Не просто ящик из досок, а как
будто бы знак смерти для остальных...
Армия шиноби внизу замерла. Они не знали, кто спит в гробу, но
их инстинкты вопили об опасности. Это касалось абсолютно всех, и
сильных, и слабых. Даже пятый Казекаге и третий Цучакаге ощущали
неимоверную угрозу.
А воскрешенный второй Цучикаге тем временем, быстро встал перед
деревянным гробом и сложил ручную печать, заставив поверхность
гроба мигом потрескаться.
Артём, невидимый и беспомощный, парил над этим безумием. Его
душа, уже давно не привязанная к прежнему миру, внезапно ощутила
толчок — словно вихрь схватил её и понёс к гробу. Последнее, что
парень успел почувствовал — трещину на крышке гроба, из которой
волной вырвалась могучая сила…
Таким образом, душа Артёма оказалась прямо в эпицентре жестокой
войны между шиноби!
Пролетев сквозь древесину, парень не успел вскрикнуть — тьма
снова поглотила его, но на этот раз не пульсирующая, а плотная,
обволакивающая, словно жидкий обсидиан. Он чувствовал, как его
переполняет доселе невиданная сила...
Воздух ворвался в лёгкие с шипением раскалённого металла. Артём
вздрогнул, ощутив тяжесть костей, кожи, мышц — всего того, чего не
должно быть у призрака, коим он был секунду назад. Глаза, слипшиеся
от времени и праха, он открыл с трудом, и первое, что увидел —
трещину в крышке гроба, сквозь которую пробивался солнечный свет.
Запах гнили, ладана и крови ударил в ноздри, а в ушах зазвучал гул
— то ли ветра, то ли чьих-то голосов снаружи.