Наруто: Тень Мадары Учиха - страница 4
Но прежде чем он успел понять, где находится, волна воспоминаний накрыла его с силой цунами.
Эти воспоминания были ему очень знакомы. Все они были связаны с одним персонажем аниме, которое он когда-то смотрел.
Эти воспоминания неожиданно принадлежали Мадаре Учихе!
Весь его путь от юных лет до старческих мгновений! Все его техники и весь его боевой опыт!
Артём закричал, но голос утонул в рёве эпох. Его сознание, хрупкое, как осенний лист, рвалось под тяжестью чужого безумия. А как иначе?
Душа обычного парня столкнулась с душой могущественного шиноби. Артём смог почувствовать всё, что пережил в своё время Мадара.
Однако их души почему-то не боролись. Всё было как раз наоборот, их души по неизвестным причинам слились!
Артём больше не пытался отгородиться от потока чужих эмоций, это теперь были фактически уже его эмоции. Гордость, острая как клинок. Боль, глубже, чем бездна. Одиночество, превратившее сердце в камень. Столько воспоминаний даже могли свести с ума!
«Но я не могу быть им, — пытался убедить себя Артём, но голос тонул в рёве сражений. — Я не хочу этого!»
Но тело больше не принадлежало ему одному. Мускулы, созданные техникой Эдо Тенсей, напряглись; Чакра, тёмная и густая, как смола, закипела в жилах, и Артём понял — даже сейчас, в этой чужой плоти, он чувствует. Каждую искру огня, готовую вырваться из глотки, каждую вибрацию земли под ногами.
А всё потому что теперь он — Учиха Мадара!
Песчаное поле, раскалённое до бледного золота, дышало напряжением. Тысячи шиноби, словно стальные клинки, вонзённые в землю, стояли в боевом построении. Их взгляды, острые и безжалостные, были устремлены к каменной глыбе, возвышавшейся над песками, как клык древнего титана. Над этим морем воинов парили двое, словно два столпа власти, два воплощения силы.
Пятый Казекаге, молодой правитель Скрытого Песка, казался выкованным из самого пламени. Его алые волосы, короткие и беспорядочные, словно языки огня, трепетали под напором ветра. Лицо, лишённое бровей, выдавало холодную решимость, а глаза, узкие и пронзительные, светились равнодушием и спокойствием.
Песок, послушный его воле, вился вокруг него живым вихрем, то оборачиваясь щитом, то рассыпаясь в бритвенные зерна, готовые вонзиться в плоть врага и прислуживая платформой для быстрого перемещения в воздухе. Каждое движение его пальцев отзывалось гулом чакры, и казалось, сама пустыня дышала в такт его сердцу.