После этого я отошёл от гоблинского стола, уступая место
Августе, которая совершенно без эмоций повторила мои недавние
действия, вызвав удовлетворённый хмык со стороны Гарнтока.
Как только он проверил подписанные нами договора, то тут же
поднял свою голову и произнёс:
— Отлично. С вашей стороны так же выполнены все обязательства, и
Гринготтс не имеет к вам ни малейших претензий. Теперь вы свободны.
Снаружи вас ждёт мой помощник, который проводит вас до
операционного зала.
Не утруждая себя прощаниями, Августа резко развернулась, и
схватив меня за руку, быстро потащила по направлению к выходу из
кабинета, словно боялась, что Гарнток в любой момент может
передумать, и заставить подписывать что-то ещё.
Мы вышли из Гринготтса в молчании. Только когда массивные двери
банка закрылись за нами, бабушка резко развернулась ко мне и с не
поддельным волнением сказала:
— Внук, мне нужно проверить — насколько сильны наложенные на нас
ограничения, поэтому я у тебя сейчас кое-что спрошу… Что именно ты
там увидел?
Мне тоже было весьма интересно — как это всё работает, поэтому я
честно попытался ответить, но сразу же отказался от этой затеи, как
только ощутил, что клятва буквально сжала мне горло, не позволяя
ответить на этот вопрос.
Бабушка прекрасно увидела это и сжав кулаки зло прошипела:
— Проклятые гоблины… Что б я ещё раз обратилась к ним за
решением своих проблем… — затем она несколько смягчилась и положив
руку мне на плечо произнесла:
— Ладно, дорогой. Самое главное, что ты в порядке, и всё это
было не зря.
Мы спустились с крыльца банка и вышли на залитую солнцем
брусчатку Косого переулка, но холодное послевкусие после встречи с
Гарнтоком всё ещё висело в воздухе.
Бабушка шла быстро, её трость отстукивала резкие, раздражённые
удары по булыжникам, а я едва поспевал следом за ней, всё ещё
находясь под впечатлением от посещения Колыбели, когда вдруг
увидел, что нам наперерез устремился какой-то человек.
Я резко повернул голову в ту сторону — и увидел ЕГО.
Мужчина с длинными белыми волосами, ниспадающими на чёрные,
безупречно сшитые мантии, стоял в нескольких шагах от нас. Его
бледное, высокомерное лицо было абсолютно бесстрастно, но в
холодных глазах очень легко читался целый океан презрения. Он
наблюдал за нами, словно за интересными, но малозначимыми
насекомыми.