— Теперь вы сможете оставить мне своего внука, не переживая за
его сохранность?
Бабушке не нашлось что возразить на это, но потом она упрямо
встряхнула головой и произнесла:
— Я всё равно проверю все ваши слова!
— Я на другое и не рассчитывал, — спокойно улыбнулся мужчина, и
обратив внимание на меня, произнёс:
— Наследник, вернись на своё место, и давай уже прекратим просто
так терять время.
Проходя мимо бабушки я стал жертвой её обнимашек, во время
которых она сказала:
— Нев, будь осторожен. Если что — сразу поджигай этот портрет к
чертям! Лучше мы будем разбираться с последствиями пожара, чем ты
пострадаешь от действий этого… портрета.
Успокоив бабушку, что и не собирался излишне рисковать, я
дождался пока она выйдет из кабинета, после чего сел на кресло
главы рода и вопросительно уставился в нарисованные глаза
портета.
— Пожалуй, в первую очередь начнем с основ, — произнёс Сибран,
после чего его портрет несколько изменился: он сел в появившееся из
ниоткуда резное кресло, и достав трость из черного дерева,
аккуратно поставил её рядом, после чего задал свой первый
вопрос:
— Что ты знаешь о Визенгамоте, Невилл?
Я сглотнул, мысленно вспоминая всё, что успел вычитать в
библиотеке и о чём мы беседовали с бабушкой… Не знаю почему, но под
этим требовательным взглядом я не смотря на свой реальный возраст
чувствовал себя так, словно нахожусь на каком-то экзамене, от
которого решалась вся моя дальнейшая жизнь.
Сибран молчаливо взирал на меня, ожидая моего ответа, и я
постарался его не разочаровать:
— Визенгамот — это орган власти, куда входят 50 древнейших
родов, 30 избранных мастеров и Верховный Магистр. Весь Визенгамот
разбит на палат…
— Довольно! — резким голосом прервал меня портрет, после чего
несколько смягчившись, добавил:
— Вижу, что теорию ты успел выучить, и это очень хорошо. Но
знаешь ли ты то, что твой прапрадед, Арктур Лонгботом, был тем, кто
в 1612 году отстоял право полукровок на голосование? Твой долг —
занять его место в Собрании Старейшин, но для этого ты должен знать
не только теорию, но и прекрасно разбираться в законах, и понимать
— кто и для чего их создаёт.
После этих слов Сибран щёлкнул пальцами, и в следующий момент с
верхней полки на дальнем стеллаже вылетела толстая книга в даже на
вид дорогом кожаном переплёте. Долетев до меня — она шлёпнулась на
колени, после чего сама по себе раскрылась, показывая мне страницы,
испещренные фамилиями и генеалогическими древами.