Уже скоро передо мной стоял не майор, а невысокого роста
щупленький мужчина, в костюме-тройке, абсолютно лысый, глаза у
которого светились необычайным огнём. Они были жёлтыми, словно у
зверя.
— Ты меня видишь? — на немецком языке спросил меня странный
тип.
Этот язык по долгу службы я знал, и не только его, так что понял
вопрос.
Враг! Услышав немецкую речь, я твёрдо уверился, что передо мной
опасный недружественный… Человек? Почему-то я не хотел его называть
человеком. Всё моё естество вопило только об одном: УБИТЬ!
УНИЧТОЖИТЬ! СЖЕЧЬ нечестивое существо, чуждое нашему миру!
— Боец, переходишь в подчинение к майору… — безэмоционально
талдычил уже в который раз офицер военной комендатуры.
Но я не стану его слушать. Резко перехватываю деревянное цевье
винтовки и без особых сложностей выдёргиваю её из рук одного из
замерших бойцов, на прицеливание и выстрел времени нет,
переворачиваю её и пытаюсь ударить прикладом ксеноса — но его в том
месте, куда направлен удар, уже нет.
Мне не нужно было оглядываться, я кожей чувствовал, что существо
переместилось мне за спину. Делаю тяжёлый шаг в сторону, мимо меня
пролетает, искрясь и ударяясь о брусчатку, будто бы посланный
неведомой силы электрошокером заряд. Оживились и мои конвоиры.
Офицер комендатуры попробовал подставить мне подножку. Нелепо,
медленно, но, если бы мои мысли продолжали быть тягучими и липкими
под чужим влиянием, они даже этим примитивным маневром свалили бы
меня.
Тем временем, нечисть разорвала дистанцию — вот он направляет на
меня переднюю конечность, словно прицеливаясь. Я понимаю, что
именно из условной руки электрический заряд и должен исходить. Ещё
один шаг, словно через трясину, в сторону, второй шаг. Искры бьют
об брусчатку, а камни покрываются трещинами, от булыжников отлетают
осколки, которые брызгами летят в стороны, но словно в замедленной
съемке. Мелькает мысль, что я перемещаюсь столь стремительно, что,
может, мой силуэт бы и не различили, если б кто-либо за этим
следил.
— Дай мне уйти! — уже с меньшим напором, словно силёнок у
существа осталось не так много, требует некто у меня в голове. — Я
не трону тебя, я только хочу выжить!
— Убить! Убить! Убить! — прогоняя чужие мысли, стучит во
мне.
Я даже могу этот голос победить, не поддаваться ему. Однако ведь
он не призывает меня убить советского офицера или женщину, ребёнка,
вот уж тогда я бы сопротивлялся со всей силы. Однако убить врага,
чуждое существо — мой долг.