***
Ворота я нашёл совершенно случайно.
Было мне лет пятнадцать, и я гостил у родственников в
Волгограде. Каникулы подходили к концу, и я уже собирал вещи, когда
моим родителям пришло в голову через родственников устроить меня на
приём к зубному врачу. В те времена хороший врач считался таким же
дефицитом как чешское пиво, венгерские кроссовки или подписка на
"Иностранную Литературу" (старшее поколение могло бы добавить к
этому перечню финскую сантехнику, польскую или болгарскую
парфюмерию и многое другое). К хорошим врачам попадали по великому
блату, в обмен на продовольственные наборы или шоколадные конфеты
фабрики "Россия". К моему сожалению, у родственников такое
знакомство нашлось.
Зубных врачей я и теперь побаиваюсь, а тогда не переносил на
дух. Я до жути боялся бормашинки, меня тошнило от особенного, ни на
что непохожего, мерзкого запаха, висящего в зубных кабинетах,
бросало в дрожь от плевательниц, ковырятельниц, крючков и прочих
орудий инквизиции, била лихорадка от лампочек над креслом, от самих
кресел. Даже плакаты про кариес перед входом в кабинет с зубной
щёткой в виде былинного богатыря и бактериями, изображёнными
злобными лохматыми монстрами навевали щемящую тоску.
Хороший врач вовсе не означает врач добрый. Напротив,
профессионал относится к пациенту как к бездушной кукле; все его
успокоительные фразы дежурны, а ваш рот – полость, так они и
говорят – полость, в которой нужно произвести санацию. Зачистить,
говоря по–современному.
Короче говоря, я единственный кто не обрадовался случившейся
оказии. Последние дни каникул и без того омрачённые тем, что они
последние, превращались в сущий кошмар. Но восставать против
родителей и родственников я в то время ещё не решался. Пришлось
покориться, уговаривая себя философским "всему приходит конец".
Я ездил в поликлинику окольным путём, нарочно давая крюк и делая
ненужную пересадку, пытаясь тем самым оттянуть неизбежное. Мне было
тоскливо. Я смотрел через окно на город, на покрытые пылью
пирамидальные тополя, на нетерпеливые машины, на весёлых
беззаботных людей. Может и у них были свои печали, но мне чужие
печали казались совершенно ничтожными в сравнении с
собственным.
– Остановка "Школа", следующая "Поликлиника", – объявил сквозь
электрический треск стандартный женский голос.