*«Страх — это роскошь, мой мальчик. Он нам с тобой не по
карману»*.
— В сейфе ты найдёшь деньги, документы, — шериф встала,
поправляя ремень с кобурой, — и письмо. Она написала его за неделю
до... Не спрашивай меня о содержании — не читала.
У двери она обернулась:
— И, Эрик... Она просила передать: «Не вздумай долго грустить. У
тебя вся жизнь впереди, и не стоит тратить много времени на
слёзы».
Дверь закрылась. Я стоял посреди кухни, слушая, как её
патрульная машина удаляется по гравийной дороге. Ключ висел на шее,
холодный, как воспоминание.
*Ведь именно смерть бабушки дала мне решимость на проведение
обряда. Теперь я остался совсем один. А узнать правду о гибели
родителей... Это было навязчивой идеей. Даже предупреждения в той
книге об опасности ритуала не остановили. Возможно, это и погубило
меня или Эрика*.
Сейф подождёт до завтра. Сегодня я пил её кофе из треснувшей
кружки и слушал, как дом поёт её любимую мелодию скрипом
половиц.
Глава 2. Обычный день
Солнце светило слишком ярко для октября. Я стоял у плиты,
переворачивая яичницу, и думал о том, что даже скорлупа сейчас
кажется громкой. Жизнь после потери родителей и бабушки напоминала
плохо снятый фильм — все те же декорации, но без главных
героев.
За завтраком я разбирал почту. Среди счетов и рекламы нашёл
конверт от управляющей компании: «Уведомление о задолженности за
электричество». Бабушка, оказывается, не платила за дом с
позапрошлого месяца. Я вздохнул, поставил чашку в раковину и начал
рыться в её старых папках с документами.
К обеду приехал Джейк. Друг моего отца. Мы сидели на крыльце,
выпили пару банок пива, и он рассказывал о своей работе в
автосервисе. Было заметно, как он пытался приободрить меня,
рассказывая смешные моменты на работе.
— Вчера мужик пригнал «Cadillac Eldorado» 10 поколения 89-го
года. Говорит, двигатель стучит. Открываю капот — а там болт на
верёвке привязан! — Джейк фыркнул, вытирая ладонью усы. — Смотрю, а
эта железяка болтается, как маятник, и бьёт по раме.
— И что, кто подшутил? — спросил я, поправляя чашку с кофе.
— Пацан лет двенадцати, ржёт в углу гаража. Говорит, папа вечно
ворчал, что машина «дребезжит, как консервная банка». Вот он и
решил добавить аутентичности. Привязал болт к капоту — тот при
разгоне бьется об двигатель.
— Отец не оценил?