— Помощь нужна? — Пашка взмахнула хвостом.
— Лучше я сам, — ухмыльнулся Мартын, — встретимся за ужином. — Он развернулся и побежал к жилым корпусам.
День перевалил за половину, солнце прогрело воздух, и я стащила кофту и повязала вокруг талии. Контраст с холодом зимы остального мира был разительным. Яркие лучи согревали кожу, тогда как внутри царил лед. Стоило хоть на миг закрыть глаза, и я возвращалась на стежку, на то место, где она была, в спадающих валенках, проваливаясь в снег, туда, где дул ветер. Холод забирался под кожу и застывал там.
— Хватит! — рявкнула явидь, складывая чешую и превращаясь обратно в девушку.
Я открыла глаза — вверху голубое небо и зеленые листья.
— Мир не остановился из-за того, что пропало Юково, поняла? Он не остановится, даже если мы его найдем. Прекрати скулить!
— Я не скулю.
— Ты воешь. — Она ткнула пальцем мне в грудь, вроде легонько, без желания причинить вред, но я пошатнулась. — Ты как собака, которую хозяин пинками выкинул за порог. Ты скулишь и бегаешь кругами в надежде вернуться в любимую выгребную яму, чтоб получить еще порцию плетей. Что ты там оставила? Полоумную бабку? Старика, который сломает тебя щелчком пальцев, а на следующий день и не вспомнит? Или, — явидь усмехнулась, — симпатичного соседа?
Я отвернулась, предпочитая смотреть на качающиеся головки сиреневых цветов.
— Смущение, стыд и чуть-чуть недовольства, но не отрицание, — в голосе Пашки послышалась издевка. — Иногда, когда ты смотришь на Веника, в тебе ощущается… — Явидь щелкнула пальцами, словно не могла подобрать слово. — Хочется узнать, как это будет, да? Какими будут его объятия? Каков на вкус поцелуй падальщика?
— Да пошла ты!
— Думаешь, мы легко читаем твой страх, ненависть и боль — но не в силах распознать похоть? Не смешно? Я две чешуйки из хвоста поставила, что еще до исхода внутреннего круга ты окажешься под ним.
— Что? Он же падаль...
— А он поставил три берцовые кости, что еще раньше.
Я посмотрела в медные глаза с двумя зрачками, нечисть давно не верит словам, только собственному чутью, да и то через раз. Как ей объяснить необъяснимое, то, что сама едва осознаешь?
— У нас в училище был преподаватель статистики. — Я опустила глаза. — Ничего особенного, просто нестарый мужик, из тех, кому идет седина, грамотный, логичный, отстраненный.