— Я не имею серьезных намерений, — ответил я, возможно, слишком
поспешно.
— Рад это слышать, — он достал сигару из серебряного портсигара.
— Потому что за ней уже несколько лет ухаживает Гордон Фишер, чья
семья контролирует значительную часть сталелитейной промышленности
Пенсильвании. Их брак считается делом решенным в определенных
кругах, несмотря на эксцентричность мисс Хэллоуэй.
Я промолчал, глядя на проносящийся за окном пейзаж. Роскошные
поместья постепенно сменялись более скромными домами, по мере того
как мы удалялись от Саутгемптона.
— Вандербильт предложил вам сотрудничество, — утвердительно
произнес Прескотт, меняя тему. — И, судя по вашему виду, вы
согласились.
— Да, — подтвердил я. — Он хочет, чтобы я консультировал его по
реструктуризации портфеля, с особым акцентом на защиту от возможных
рыночных потрясений.
Прескотт удовлетворенно кивнул.
— Вы произвели на него сильное впечатление. Это открывает перед
вами двери, о существовании которых вы даже не подозреваете.
Вандербильты по-прежнему остаются одной из самых влиятельных семей
Америки, несмотря на то, что «Позолоченный век» давно
закончился.
Он выпустил колечко дыма.
— И еще, Стерлинг... — Прескотт посмотрел на меня с необычной
серьезностью. — Будьте осторожны с Continental Trust. То, что вы
видели в меморандуме, это лишь верхушка айсберга. Я слышал вещи,
которые предпочел бы не обсуждать даже здесь. Просто помните,
некоторые организации на Уолл-стрит имеют длинные руки и еще более
длинную память.
Его слова эхом отозвались в моей голове, когда мы продолжали
путь к Нью-Йорку. Загадка Continental Trust становилась все более
интригующей, но и все более опасной.
Они явно готовились к кризису, который, как я знал, неизбежно
наступит. Но были ли они просто прозорливыми финансистами, или их
планы еще более зловещие?
А фотография Констанс грела карман, напоминая о мимолетном, но
таком ярком мгновении искренности в ночном саду.
Две истории, две загадки, два пути, которые, возможно, гораздо
теснее связаны, чем я мог представить.
Понедельник, четыре тридцать утра. Я проснулся задолго до
рассвета, прогнав остатки сна холодной водой из фаянсового
умывальника.
Моя голова до сих пор переполнена впечатлениями от выходных в
Саутгемптоне, но время для размышлений о светских беседах и
неожиданном поцелуе Констанс Хэллоуэй истекло.