Мы договорились поддерживать регулярный обмен информацией,
особенно о любых новых маневрах в противостоянии Харрисона и
Паттерсона.
— Одна последняя вещь, — сказал Прескотт, когда мы уже стояли на
тротуаре. — Будьте внимательны с записями, которые делаете в новой
должности. Любой документ может стать оружием в руках той или иной
стороны. Харрисон держит свою группу поддержки среди старших
брокеров, Паттерсон - среди операционных управляющих. Секретариат
разделен примерно поровну.
— Я запомню, — кивнул я, пожимая его руку.
Когда Прескотт ушел, я позволил себе минуту постоять на улице,
обдумывая полученную информацию. Утреннее солнце уже поднялось над
зданиями, заливая Нью-Йорк ярким светом, а по тротуарам спешили
элегантные дамы и джентльмены в летних нарядах.
Конфликт между Харрисоном и Паттерсоном мог стать для меня как
опасностью, так и возможностью. С одной стороны, я рисковал
оказаться между двух огней в корпоративной войне.
С другой, эта напряженность создавала идеальные условия для
маневрирования, особенно с моими знаниями о будущем крахе.
Информация о том, что Паттерсон собирает компромат на Харрисона,
имела потенциальную ценность. Если мое расследование смерти отца
Стерлинга выведет меня на конкретные доказательства причастности
Харрисона, я мог бы использовать противостояние с Паттерсоном как
рычаг давления.
Мне нужно в Бостон, и как можно скорее. Там, в доме на
Маунт-Вернон-стрит, могли находиться ответы на вопросы об операции
«Анакондо» и о том, как Continental Trust связан с грядущим
крахом.
Я поймал такси и назвал адрес офиса «Харрисон & Партнеры».
Нужно получить отпуск на несколько дней. Я уже начал формулировать
убедительную историю о семейных обстоятельствах, требующих моего
присутствия в Бостоне.
Вокзал, старый дом, портрет Эмерсона, записная книжка... Я
чувствовал, что близок к разгадке тайны, которая связывала прошлое
семьи Стерлингов с будущим американской финансовой системы. И с
каждым шагом ставки становились все выше.
Я пришел в офис «Харрисон & Партнеры» позже обычного. После
встречи с Прескоттом голова полна новых идей, и мне требовалось
время, чтобы упорядочить мысли перед началом рабочего дня. Утренний
воздух еще сохранял свежесть, пока июньское солнце не набрало
полную силу.
Джеймс, пожилой швейцар с подагрой, приветствовал меня с обычной
учтивостью.