– Я первый! – вскричал он, вскочив на нетвердых ногах и засовывая руку в берет.
С глупым смехом он достал из берета изумруд.
– Она моя! – воскликнул он. – Я выиграл!
Смуглые щеки дона Хуана вспыхнули: он отвернулся к окну и посмотрел на Алькалу, осыпаемую серебряными струями дождя, однако дон Алессандро сказал мягко:
– Конечно, она принадлежит Вашему Высочеству.
Дон Карлос взглянул на него с перекосившим его лицо выражением подозрения и злорадства.
– Нет! Ты думаешь, что я схитрил, – сказал он. – Как всегда, придираешься, кузен. Дон Хуан, нам пора домой.
Он говорил с привычным высокомерием, поскольку последний удар грома уже был слабым, и было ясно, что гроза на исходе или что она была лишь предвестником другой, которая разразится позже.
В любом случае, сейчас гроза закончилась, и к дону Карлосу вновь вернулось мужество. Он снова надел кольца и взял за руку дона Хуана.
– Мы уходим, – сообщил он.
– Вы не останетесь на ужин? – спросил молодой хозяин с формальной вежливостью.
– Нет! – нелюбезно ответил дон Карлос.
Хуан рассмеялся, но Алессандро не изменился в лице.
– До свидания, кузен, – сказал он.
Карлос не удостоил его ответом, лишь топнул ногой и потащил Хуана прочь. Когда они вышли на улицу, оказалось, что дождь все еще идет, но черные тучи расступились, открыв пурпурный закат, и купола и башни Алькалы блестели от влаги и сияли золотом в последних лучах заходящего солнца.
Двое юношей отправились домой, их покои находились в архиепископском дворце, построенном кардиналом Хименесом, сейчас содержавшемся под стражей в Вальядолиде.
Карлос крепко стиснул руку своего друга, шагая с горячечным нетерпением и вздрагивая под дождем. Хуан, который относился к нему со снисходительным добродушием, запел короткую песню, популярную среди университетских кабальеро, и не обращал никакого внимания на его брюзгливые жалобы.
Когда они вошли во дворец, Карлос с интересом взглянул в сторону привратницкой, которую они миновали, входя во двор. В тени низкого дверного проема сидела молодая девушка, перебирая новую пряжу для работы и посматривая, как капает дождь.
Ее лицо, обнаженные шея и руки сияли в полумраке, и оранжевый платок, которым она повязала голову, скрепив золотыми булавками, казался драгоценным убором.
Когда молодые люди проходили мимо, она опустила свои загорелые руки на черную юбку и посмотрела на них.