– Это дочь привратника, – прошептал Карлос.
Его щеки порозовели, и он вздрогнул.
Хуан безразлично посмотрел на нее, она зарумянилась и серьезно и почтительно присела в реверансе.
Девушка следила за ними взглядом, пока они шли через двор. Когда же они вошли во дворец, она поднесла руки к своей высокой груди и беззвучно рассмеялась, показав крепкие белые зубки.
– Она красивая женщина, – пробормотал дон Карлос.
– Кто, донья Ана?
– Нет, дочь привратника.
Они стояли рядом в полумраке большого зала, и Карлос все еще держал руку Хуана.
– Я иногда играю на гитаре под ее окнами, – сказал он тихо, – и она обещала встретиться со мной в саду сегодня вечером.
Мускулы дона Хуана слегка напряглись, он молчал, сумрак скрывал его лицо. Карлос тоже помолчал немного, затем произнес почти со злобой:
– Какое мне дело до Аны Сантофимия-и-Муньятонес?
Хуан стоял настороженный, но молчал.
– Я не пойду сегодня, – добавил Карлос раздраженно.
– В сад? – осторожно спросил Хуан.
– Нет, к воротам дома доньи Аны. Возможно, будет еще гроза. И дочь привратника гораздо красивее, она пышная и румяная, как Мадонна…
– Вы выиграли, когда мы тянули жребий, – тихо сказал Хуан.
– Сходи вместо меня – скажи ей, что я не смог прийти.
– Она не ждет вас, – вырвался у дона Хуана яростный шепот, но он тут же громко произнес:
– Она будет разочарована.
– Да, – согласился Карлос, – но я не могу пойти.
Он отбросил руку Хуана и медленно пошел наверх.
– Иисусе! – воскликнул Хуан, перекрестившись, – вот удача!
Когда дон Хуан подошел к дому Сантофимия-и-Муньятонес, гроза вернулась и вновь забушевала в небесах.
Яростная вспышка молнии и удар грома усилили волнение молодого человека; он ждал, дрожащий и напряженный, перед высокими коваными воротами, украшенными гербами.
Он не был влюблен в донью Ану, но он любил жизнь, и донья Ана была прекрасной частью жизни. Кроме того, приключение таило в себе некоторую опасность, и эта опасность делала его еще более соблазнительным.
Он взял с собою троих слуг, которые, вооруженные до зубов и со шпагами наголо, стояли на страже на темных улицах в нескольких шагах от ворот.
Было начало одиннадцатого. Время от времени молнии озаряли купола и башни Алькалы, вспыхивающие на фоне черного неба. Дождь стучал по листьям кустов олеандра и сирени. Дон Хуан чувствовал его капли на своем лице, когда смотрел вверх, и на тыльной стороне ладоней, которыми он обхватил мокрые железные прутья.