Обычно отшельников гнали бы на их
вонючие корабли батогами, да и кланы бы лаяли друг на друга из-за
какой-нибудь старой вражды. Но этой ночью никому не было дела до
старых мелочных ссор или до корабельных оборвашек, и все как один
ковыряли хмурыми взглядами шумное застолье иноземцев, да явно ждали
лишь повода.
С такими хмурыми лицами беда была
неизбежна, но в тот момент Ригу было все равно. Куда больше его
заботил вопрос поиска свободного места: не мог он сесть за столы ни
к одному из кланов, не мог, да и не стал бы ютиться с мелкоглазыми
отшельниками, и уж точно не пошёл бы искать себе место среди
помилованных дикарей, кому разрешили вернуться с Белого Края просто
потому, что никто уже не помнит тех преступлений, за которые их
клан был изгнан поколения назад. Если не брать в расчёт всех этих
людей, обычных столов оставалось не так и много, и все они были
заняты теми, кому достаточно было и своего имени: капитаны
кораблей, торгаши с Южного Берега, ремесленники, да лесные
отщепенцы навроде Стрика Бездомного. Риг не мог отнести себя и к
ним. Даже собственное тело казалось ему каким-то незнакомым и
лишним, болтающимся сбоку от него настоящего. Может быть, если
найдёт он рукой бутылку, а в сердце своём желание поделиться
выпивкой, то тогда и место какое сыщется? Мало кто откажется выпить
за чужой счёт.
Пока он шёл в дальний конец питейного
дома, где на полках стояли ряды бутылок и кувшинов, и разливался из
бочек хмель да медовуха, один из иноземцев в ярко-красной рубахе
вскочил на стол вместе гитарой. Инструмент был сделан из
полированного дерева и выглядел довольно изысканно, особенно на
контрасте с руками музыканта, что были покрыты шрамами от жутких
ожогов. Изуродованные руки музыкант не прятал, нарочито закатав
рукава рубахи до самых локтей. Лихо скинув густые черные волосы со
лба и пнув ногой мешавшую ему запечённую свиную голову, он
побренчал немного, после чего громко объявил на языке империи:
— Песня о любви!
Это заявление было встречено шквалом
пьяного одобрения от его товарищей, которое ещё больше возросло,
когда наёмник начал петь неожиданно хорошо поставленным голосом,
пусть и с небольшой хрипотцой.
Знавал я девчонку с Золотых
Островов
Красивая – просто нету слов.
Но имела причуду, спала лишь у
стенки,
И прижимала к ушкам коленки.