Обогнув город, Риг поглядел кругом,
убедился в своём одиночестве, и лишь после этого развернулся в
сторону прибрежной скалы, направился прямо к ней. Ветер теперь мог
действовать в полную силу, бросая хлопья мокрого снега прямо в лицо
и без особого труда пробираясь сквозь исхудавший плащ. Было время,
когда этот плащ был гордостью Рига: привезённый с похода на
ворейские берега, он наверняка был когда-то собственностью богатого
торговца или даже самого князя. Подшитый медвежьим мехом и
украшенный серебряной нитью, в лучшие времена этот плащ пробуждал
зависть даже у чистых сердцем.
Лучшие времена кончились три года
назад.
Серебряную нить пришлось вытащить на
продажу прошлой весной, а осенью – срезать меха. В следующем году
придётся продавать сам плащ, и мысль об этом вызывала жгучую
злость, что вскипает в сердце и горячит кровь не хуже горького
пойла. Этой злостью Риг и грелся.
Ветер меж тем лишь усиливался, словно
сам Ветробежник, последний среди всех богов, первый среди всех
пустых хвастунов и трусливых беглецов, вдруг заинтересовался
людскими делами и решил остановить Рига. Однако тот всё так же
продолжал шагать, стараясь не думать о ночном холоде, что щипал ему
лицо с остервенелой яростью. Лишь руки, и без того укрытые тёплыми
рукавицами, Риг старался спрятать поглубже в складках плаща, дабы
они сильно не промёрзли – руки ему очень скоро понадобятся.
В конечном счёте он добрался до
маленькой, почти незаметной тропинки, ведущую на вершину прибрежной
скалы. Ветер здесь был бессилен, и Риг постоял немного, собираясь с
духом, после чего снял рукавицы, растёр онемевшие от холода щёки,
поправил пояс, чтобы петля с боевым топором – отцовским наследием –
была рядом с рукой, да стал подниматься. В гору идти было не легче,
чем по сугробам вокруг города, к тому же рукоять топора постоянно
норовила ударить по ноге, но близость цели будто бы сделала все
вокруг Рига незначительным. Приближался решающий момент.
Почти у самой вершины, когда впереди
уже виден был деревянный сруб, и можно было даже различить дрожащую
фигуру охранника у двери, ветер вновь набросился на Рига, принося с
собой помимо мокрого снега ещё и голоса:
— Довольно, Стрик, открывай
немедленно! Оба мы знаем, что время твоё в тепле закончилось, и
пора нам меняться.
Это плохо. Риг рассчитывал на то, что
охранник будет лишь один.