Мы молча проходили мимо всего этого
бесконечного хаоса торгов, купли и продажи, как слева я увидел, что
огромного негра избивают два надсмотрщика, а он закрывая локтями и
руками голову, несколько раз успел перекреститься.
- Он христианин? – удивился идущий
рядом со мной сеньор Аймоне, увидевший то же, что и я.
- Идём туда, - ткнул я пальцем в
сторону происходящего.
- Что здесь происходит? – на латыни
обратился я к надсмотрщикам.
Те резко повернулись, со злостью на
лицах, но увидев хмурую вооружённую охрану, а главное меня, во всём
своём блеске флорентийской моды, они тут же начались кланяться и
лепетать, что-то на португальском.
- Итальянский, французский,
английский? – перебирал я языки, но те лишь низко кланялись.
- Сеньор! Сеньор, - оттуда-то из-за
шатров выбежал хорошо одетый человек и подбежал к нам, - я хозяин
этого раба, что вас интересует?
Заговорил он со мной на неплохом
кастильском.
- Почему эти люди избивают
христианина? Где его крестик? – показал я на негра, который сидя на
земле, снова перекрестился, сложив руки в молитвенном жесте.
Хозяин, увидев его жесты,
поморщился.
- Проклятый священник, испортил мне
раба! – прошипел он, изрыгая ругательства в сторону неизвестного
мне служителя церкви.
- Сеньор, его сиятельство задал вам
вопрос, - сквозь зубы процедил сеньор Аймоне, кладя руки на пояс,
где висели меч и кинжал.
Услышав мой титул, хозяин рабов стал
кланяться мне ещё ниже.
- Он из новой партии, ваше
сиятельство, - залепетал тот испуганно, - прибыл неделю назад, но
поскольку на корабль попросился вернуться на родину священник, а я
идиот согласился, то теперь пожинаю результаты своей доброты. Он
некоторых крестил и теперь я не могу их продать, а едят они в три
горла.
- Они – это кто? – поинтересовался
я.
На что хозяин показал на сидящих в
крайнем загоне троих мужчин, и двух женщин.
- Все христиане? – утонил я, на что
он кивнул.
- Сколько стоят?
- Все? – его глаза тут же алчно
блеснули.
- Все, - кивнул я, показывая на
своего управляющего, - сеньор Альваро, поторгуйтесь с хозяином этих
рабов, выкупите их и сразу оформите им вольную. Побудут пока у нас
в качестве слуг, пока не поймём, что делать с ними дальше, а то
боюсь господь не простит нас, если мы будем оставлять своих братьев
по вере в горе и беде.
Управляющий с восхищением посмотрев
на меня, ушёл торговаться, а госпитальер уважительно посмотрел на
меня.