- Как мы будем искать жильё? – Броня успокаивалась, и в её
глазах появилось осмысление.
- Завтра утром я пойду на рынок. А ты создавай вид кипучей
деятельности. Возможно, там, среди людей, мне удастся что-то найти,
- я протянула ей метлу. – Просто немного потерпи.
Этим же вечером я нашла большой кусок упаковочной бумаги и
написала на нём своё объявление.
«ВНИМАНИЕ!Две девушки, не обремененные лишним
имуществом, ищут угол!Чистоту, порядок, оплату и
помощьпохозяйствугарантируем! Есть приятный бонус: можем защитить от
воров.».
На следующее утро, приведя свою одежду в порядок, я отправилась
на рынок. Мне было немного неловко, но сдаваться было не в моих
правилах. Поэтому табличку я держала крепко, чувствуя себя
одновременно Жанной д'Арк, идущей в бой, и городским сумасшедшим с
плакатом о конце света.
Час сменялся часом. Я уже обошла большую часть рынка,
останавливаясь у прилавков с продуктами, где народу было больше,
или у мест, где собирались рабочие, надеясь, что кто-то из них
может знать о свободном жилье. Но никто не подходил, не спрашивал.
Рука, державшая дощечку, начала ныть, ноги гудели от усталости, а в
животе предательски урчало от голода. Надежда, ярко горевшая утром,
теперь мерцала слабым огоньком.
Я прислонилась к стене одного из зданий на краю площади и опустила
табличку, чтобы передохнуть. Глаза скользили по толпе уже без
особого энтузиазма.
- Жильё, значит, ищешь?
Я даже вздрогнула, услышав совсем рядом голос, похожий на звуки
старой мясорубки. Он был настолько скрипучим, что мне сразу
захотелось смазать горло говорящего солидолом. Медленно
обернувшись, я чуть не приоткрыла рот от увиденного. Передо мной
стояла махонькая старушка. Она едва доходила мне до плеча и поэтому
почти вывернула шею, глядя на меня глазками-пуговками. Причём один
из них смотрел прямо мне в переносицу, а второй куда-то за плечо.
На голове незнакомки была шляпа явно не по размеру, украшенная
настолько огромным и пышным пером, что оно, казалось, живёт своей
жизнью и легонько покачивается от малейшего движения воздуха.
Мой взгляд переместился на корзинку, которую старушка держала в
руках, и я не смогла сдержать улыбки. Оттуда выглядывала самая
толстая, самая наглая кошачья морда, какую только можно себе
представить. Кот был явно не в восторге от поездки, его щеки
расплывались по бокам, а глаза-щелочки выражали вселенскую скуку и
презрение.