— «Дай ладонь», — с усмешкой произнес Семен Михайлович. —
Редкостный крохобор.
— Потому что без мзды пальцем не пошевелит, — кивнул Василий,
заправил штаны и принялся закрывать кувшин. — А если не дает никто
— сам на рынок идет и трясет торговцев честных.
— Вась, не дай бог он… — начал было Арсений.
— Он что? Искать нас будет? Или сейчас молоко пробовать станет?
— хмыкнул средний брат. — Пошли, вон уже машет наш «Дай
ладонь».
***
Федор ехал, лежа на тонком слое сена, что осталось на дне пустой
телеги. Василий сидел рядом, задумчиво жуя соломинку, а Арсений
правил лошадью, что неторопливо тянула по дороге телегу.
— Вот бы мне магом стать, — тихо произнес Федор, разглядывая
облака над головой. — Чтобы я был уважаемый. Чтобы мне так посадный
чинуша кланялся.
Василий, сидевший рядом, хмыкнул и едва заметно улыбнулся.
— Я бы тогда столько заработал, что дом бы новый построил. И
невест бы неделю выбирал, не меньше. А еще бы магомобиль купил,
чтобы прыгнул в него в городе, час, и ты дома. Одежи бы шелковой
накупил, посуду… — едва слышно бормотал Федор. — Дом был бы
справный, жена. А еще…
Тут парень слегка нахмурился. Слова о том, что отец бы им
гордился, как гордится Арсением или Василием, он придержал и вслух
не произнес.
— Мечтать не вредно, — высунув травинку из рта, произнес средний
брат. — Тем более когда участь сапожника маячит.
Федор посмурнел, секунд пять полежал, а затем приподнялся.
— Арсений, отец, правда, меня в ученики сапожнику отдать хочет?
— спросил младший брат.
— Он сам сказал, — спокойно ответил старший брат. — А он, сам
знаешь, просто так говорить не станет.
Повисла пауза.
Федор сел напротив Василия и хмуро уставился на сено перед
собой. Средний же брат с сожалением глядел на младшего.
— Не повезло, — тихо произнес он. — Как-то у тебя все на
перекосяк все время. Вот отец и решил, что… лучше уж так, чем ты
опять дров наломаешь.
— Сапожник — уважаемая профессия, — вмешался Арсений. — Сапоги,
считай, в нашем уделе только один мастер делает. А то, что со
столицы везут — дрянь редкостная. Три сезона не проходишь —
разваливается. У него очереди, руки нужны, а сыновей у него нет.
Три дочки. Деньги хорошие будут, если выучишься. Без хлеба никогда
не останешься.
— Угу, и столицы не увидишь, и себя не покажешь, — хмыкнул
Василий.