— Они братья что ли? — задумчиво спросил журналист.
— Семья. В красном — Никодим Прокофьевич Горт. Справа старший
сын — Арсений. Мудрый муж выйдет. Учится исправно, хоть и слаб на
дело. Больно долго думает. Слева — средний сын Василий. Тот еще
заноза. На месте не сидит, постоянно за все хватается, да до конца
не доводит. За спинами их — младший Федька. Этот как в былинах
старых. Старший был умен и статен, средний был и так и сяк, ну а
младший был совсем дурак.
— Он убогий что ли?
— Нет, но дел путевых за ним не помню. Все у него как-то… Из рук
валится. Хотя видно, что старается.
— А зачем ему веники в руках? Это для бани? Они какие-то
странные…
— Ветви, — недовольно буркнула ведунья. — Ветви это кленовые, а
сам он прародитель — Животь.
— Это какой-то бог? — не унимался журналист.
Дубовая тяжело вздохнула, недобро глянула на собеседника и молча
направилась к калитке. Процессия из трех сыновей и отца семейства
прошла их калитку. Терн хотел было выйти за женщиной, но та
остановилась, пропуская всех людей. В итоге, они оказались в конце
уже собравшейся толпы, растянувшейся в колонну.
— А почему мы в конце встали? — вполголоса спросил мужчина.
Тут к ним обернулась женщина и молча кивнула ведьме, а затем с
улыбкой и журналисту.
— Здравствуйте, Мария Прокофьевна, — кивнул Иван Николаевич.
Женщина взглянула на ведунью и с виноватым выражением лица
одними губами произнесла: «Прости меня».
Дубовая недовольно сморщилась, глянула на журналиста, снова на
сестру Горта и молча показала ей кулак, после чего та
отвернулась.
— Вы знакомы, да? — догадался журналист.
— С тех времен, как мать ее разродилась, — буркнула ведунья.
— Мать ее раз… Погодите, сколько вам лет?
Ведьма молча зыркнула на идущего рядом городского хлыща, что
выбивался из местного колорита традиционных рубах и сорочек.
— Понял… извините, — пробурчал он.
Процессия тем временем вышла из села и направилась на небольшую
поляну, где находилось приметное место — два огромных валуна. Один
стоял вертикально, возвышаясь над поляной на три метра. Второй,
точно такого же размера, лежал на земле, образуя площадку перед
ним. У стыка вертикального и горизонтального камней находился
небольшой, по колено, постамент, словно алтарь. Продолжая петь на
ходу, люди неторопливым шагом шли к положенному месту.