Стали искать, куда спрятать дочь и внуков, потому что, даже
отсидев какое-то время в полицейском участке, муж не собирался
отпускать свои жертвы. А уж что с ним было, когда Нина подала на
развод… Да, искали всей роднёй, куда их троих спрятать, лишь бы муж
не нашёл. И разыскали достаточно потаённое место, как решили – до
времени, когда муж успокоится и перестанет их искать.
Двухэтажный барак на окраине города прилепился к холму, на
вершине которого высился женский монастырь, восстановленный после
перестройки. Глядя на его невозмутимо вздымавшиеся над холмом
каменные стены на фоне первой мартовской зелени, Нина в минуту
слабости даже подумала: «Если б не дети… Ушла бы туда с концами…»
Слева – речка, справа – церквушка. Внизу – оживлённая дорога и, как
водится, магазины: это старенький, но ещё крепкий барак прятался
среди деревьев и кустарников, а на той стороне улицы, через дорогу,
уже росли высотные дома.
По архитектуре старое здание отличалось оригинальностью: на
дорогу и школу через неё смотрели два этажа. Но, чтобы добраться до
второго, надо обойти дом, где второй этаж непринуждённо превращался
в первый. Холм же… Вот и вписали.
На работе хотела взять бессрочный отпуск за свой счёт, благо,
сочувствуя её положению, пошли навстречу. Но глава небольшой
строительной фирмы предложил на первый случай перейти на удалёнку,
а там уж как получится. Нина обрадовалась (ноутбук имелся) и
занялась делами переселения.
На втором этаже барака нашлась комната, числившаяся за дальним
родственником, но пустовавшая уже несколько лет. Разве что
родственник тот (то ли дядя, то ли кузен какой-то далёкой дальности
– так и не выяснили) время от времени приезжал проследить за жильём
да подремонтировать его на всякий случай. Известили его – он
предложил Нине платить лишь квартплату и поддерживать комнату в
порядке.
Когда Нина впервые вошла в эту комнату, её сердце стиснуло
глухим чувством, трудно определимым. Наверное, это всё-таки печаль
по несбывшемуся. Пустая, оттого иллюзорно огромная комната – нет,
помещение! – с запахом пыльной безысходности, угнетала. Потом-то
стало легче – когда Нина отмыла всё, что могла, и сумела заполнить
пустоту игрушками детей и своими вещами.
Рядом стояли тётки – родителей уговорили не провожать сюда дочь:
а вдруг этот изверг проследит за ними? Спустя минуту к ним подошла
довольно полная женщина, лет – где-то за шестьдесят, с жёсткой
завивкой сиреневато-седых, явно крашенных волос; в потрёпанном, но
чистом и отглаженном костюме. Она немедленно осведомилась: