Деловитый стукоток молотков не помешал управдомше и двум другим
женщинам поставить на широкий подоконник единственного окна всё
принесённое с собой: горячий суп, картофельное пюре с котлетами и
чайник с заварником. И ещё там же очутилась пара пакетов с таким
ароматным запахом печёного, что Нина только сглатывала слюну, а
детей втихаря отгоняла от того подоконника, пока одна из женщин не
велела ей напоить их чаем с пирогами.
Полчаса спустя удалились все, кроме Марьи Егоровны. Она помогла
растерянной Нине перенести с подоконника на стол закутанные в
полотенца кастрюли и кастрюльки и расставить посуду. После чего
уселась вместе с детьми и Ниной за ужин и принялась рассказывать о
правилах жития-бытия в бараке.
- У нас тут дежурят по коридорам, - говорила она, помогая
кормить детей, которые стеснялись «габаритной тётеньки». – Мы уж
тебя в этом месяце трогать не будем, пока не приживёшься, но со
следующего включу тебя в список дежурных.
- А что надо делать? – спросила Нина.
- Наш этаж ты видела. При входе-то зал такой небольшой – это
общий коридор с туалетами, от него два коридора в разные стороны.
Каждая комната, кто в каком коридоре живёт, по списку моет в своём
полы. Список висит на стене – рядом с входной дверью в дом. Там
есть фамилии всех, кто на втором этаже живёт. Магазин у нас тут
продуктовый – прямо возле остановки. Но, если не захочешь пока
выходить, пиши, что тебе купить надобно. Живём мы тут дружно. Есть,
конечно, кое-какие личности – любители поскандалить. Но эти к тебе
не сунутся.
- Почему? – невольно улыбнулась Нина.
- А наши бабы уже пообещали отмутузить тех, кто попробует
полезть к тебе, - ухмыльнулась Марья Егоровна.
И продолжила рассказ о тех, кто живёт в соседях с Ниной и её
детьми. Нина пока не запомнила даже тех, кто приходил с кастрюлями,
не то что с мебелью, но убедилась в главном: если надо – можно
обратиться за помощью почти ко всем.
- Марья Егоровна, а вот стол… - сконфуженно начала Нина, глядя,
как дети, утомлённые новизной обстановки и множеством незнакомых
лиц, таращат сонные глаза, но стараются не засыпать. – Мне за него…
платить? И кому?
- Да какое там – платить за эту развалюху! – откликнулась
управдом, махнув рукой. – У нас ведь только с твоей стороны коридор
весь с жильём. А с другой стороны, где вход с улицы – только две
комнаты, а напротив – большой общий балкон, между туалетами-то. Да
только он так называется – общий, а на деле на нём ни воздухом
подышать, ни посидеть – на природу полюбоваться, хоть там природы
той – дорога да школа. У нас тут как получилось? Кто из барака
съезжает, а мебели, ещё хорошей, не жалко и с собой брать не хочет,
всё туда, на балкон, пихает. А мы потом либо разбираем, если есть
что полезное, либо оставляем там. Ты не думай… Завтра вместе сходим
туда и посмотрим, что тебе пригодится. Там ведь и из детской мебели
кое-что есть для твоих ребятишек. – Марья Егоровна тяжело поднялась
со стула, скрипнувшего от облегчения, и хмыкнула, видимо
переключаясь уже на свои думушки: - Не дай бог, конечно, пожарная
инспекция на наш балкон заявится! Вот тогда заставят весь балкон
разобрать, а мебель повыбросить.