Вообще-то история Швейцарии богата, полна невероятных событий, обросших со временем красивыми легендами. Одна из них до сих пор будоражит умы и заставляет людей совершать дерзкие, авантюрные поступки. Это тайна серебряного орла, штандарта Десятого легиона, и золота Цезаря, которое бесследно пропало в Бернских Альпах вместе с вождем гельветов – благородным Эгером.
В конце марта 696 года от основания Рима легионы честолюбивого Гая из рода Юлиев вошли в Нарбоннскую Галлию. За восемь дней армия преодолела изрядное расстояние и встала лагерем у стен города аллоборгов[2] – Генавы. Это был последний оплот Провинции, а дальше, за мостом через Леман, лежали земли свободных гельветов[3]. Тит Аттий Лабиен – легат[4] Десятого легиона и народный трибун, разрушил мост, чтобы лишить возможности снабжения продовольствием разрозненные отряды воинственного племени. Но эта мера нисколько не помогла, а лишь озлобила гельветов. Положение армии Цезаря стало критическим…
Над Леманом сгустилась ночная мгла. Озеро и окрестные горы погрузились во тьму и только блики лунного света на водной глади нарушали вселенское спокойствие. Крутые берега Роны, заросшие густым лесом, спрятались в тумане, но бурный Арв оставался свободным от сизой дымки. В кустах, у самой воды, шевелились бобры. Где-то в камышах кричала выпь, протяжно и жалобно. Этот тоскливый крик испугал черных водяных курочек, а серые цапли внезапно взлетели с насиженного места. В глубине зарослей вспыхнули странные, красные огни. Они моргнули, словно глаза живого существа, и мгновенно растворились во мраке.
Лабиен непроизвольно схватился за рукоятку меча и тревожно уставился в темноту, но огни больше не появлялись, и он отвел взгляд на воду.
– Проклятая страна, – проворчал легат, – населенная фуриями и дикарями.
– Боюсь, что это всего лишь начало, благородный Тит, – отозвался стоявший рядом Публий Лициний Красс – сын Марка Красса, богатейшего из триумвиров[5]. – Мы разворошили осиное гнездо. Гельветы опасны. Они уже разбили консула Кассия Лонгина и провели его легионы под ярмо[6]. Так что Цезарь играет с огнем.
– Я не стану обсуждать решения консула, избранного сенатом, – поморщился Лабиен. – Пойдем, милый Публий… Скоро букцина[7] протрубит вечернюю зарю. Нам надо быть у Цезаря. Сегодня должны явиться послы гельветов. Думаю, они предъявят нам ультиматум за разрушенный мост.