У самой дыры нерешительно замершую фигурку вдруг объял
прозрачный, почти невидимый бледный огонь. Языки пламени появлялись
лишь в преломлении солнечных лучей, подсвечивались, как пыль в
воздухе, обычно невидимая за пределами солнечного следа на
полу.
Этот безмолвный наблюдатель Сяхоу хорошо знал такую технику.
Именно ее комендант любил бросать в неугодных. Всего на пару ударов
сердца. На дюжину, если настроение плохое, а провинившийся
упорствует в своих заблуждениях. Выживет-не выживет.
Чаще всего не выживали.
Пламя резко взвихрилось, стало видимым даже в наступающих
сумерках, отразилось в черных от постоянной вины глазах этого
недостойного ветерана Цзе. Крик сжигаемой заживо мо шен рен
зазвенел поверх поля боя.
А потом ненасытная утроба древней твердыни поглотила крик вместе
с молодой жизнью.
Ещё один человек ушел из этого ада. Надолго ли?
Сяхоу не знал.
Калейдоскоп перед глазами сделал новый оборот, вспышки цветных
пятен чужих судеб вскружили голову, заставили потеряться в
мелькании спин, в пространстве, даже во времени. Окончен ли бой?
Или еще даже не начинался?
Он растерянно зацепился за последнюю мысль в своей мятежной
памяти.
Сжигаемые куклы кричат…
Но демоны не проходят даже в разделе декораций. Почему он вдруг
решил..? Показалось?
Все еще мо шен рен, все то же пламя… Почему он решил, что оно
должно быть прозрачным? Невидимым, как в карательной технике
коменданта.
Священный огонь, горение Ци с серебристыми всполохами
благословения Богини Чанъэ.
Незнакомка в плаще обернула цепь против коварного демона. Ладонь
дрожит, небрежный жест выходит смазанным, не отточенным, почти
провальным. Прорва Ци выжимает досуха остатки ее и так огромного
для смертного ранга резерва.
Проводник Душ небрежно держит в ладони зарево лучшей техники
коменданта… Да нет же! Отголоска пламени самой Лунной Богини.
Держал, пока не стекли безобидно бледные искры тонкими
струйками.
Сяхоу моргнул и нахмурился. Целый удар сердца он был абсолютно
уверен, что кукла для битья с арены сгорела заживо, но...
Она... увернулась?
В голове каким то образом отложилось сразу два параллельных
воспоминания, и первое при этом на глазах выцветало, блекло,
сгорало в сознании шелковой тканью в костре - быстро, с обожженными
краями, дырами, бахромой пришлых эмоций, оставшихся без
контекста.