— Бейся, а не бегай! — крикнул Захар. — Не в догонялки играешь!
Он стоял на крыльце казармы, со сложенными на груди руками, и пристально наблюдал за боем. Лука посмотрел назад и увидел, что Прохор изрядно вымотался. Он тяжело дышал и обливался потом.
«Вот теперь мой выход», — подумал он, развернулся и тут же понарошку распорол Хряку брюхо, потом разрубил надвое по диагонали с правого плеча, затем отрубил голову и под конец вонзил меч в сердце.
— Ладно-ладно, сдаюсь, — Прохор поднял руки вверх и уронил меч и щит на грязное месиво под ногами. — Я просто устал, а так бы ты хрен меня победил.
Он вытер лицо рукавом и выбрался из огороженной для боев площадки или «загона», как любил называть Захар. Лука хотел последовать за ним, но Захар свистнул и показал на Ивана.
— Теперь с ним.
— Дай хоть отдохнуть, — возмутился юноша, но наставник был непреклонен.
У Ивана отец служил в старшей дружине и тоже был приближен к князю. Однако сын не надевал на себя заслуги отца и вел себя более чем скромно.
— Ну что, Ванька, снова мы враги? — Лука расстегнул верхние пуговицы рубашки и закатал рукава.
Иван улыбнулся, легко перемахнул через забор, хотя калитка была рядом, и кивнул:
— Бывает.
На этот раз бой был серьезный. Они оба хорошо дрались, и никто не хотел уступать. Главным преимуществом сынка вояки была хитрость. Он подмечал малейшую слабость противника и умело ее использовал. Вот и теперь заприметил, как Лука подергивает ушибленной в бою с Хряком рукой. Мечи стучали по щитам, иногда грозясь дотянуться до тела, но противник успевал отпрыгнуть или отбить. Так продолжалось уже более получаса. Оба устали и выдохлись, но бой продолжали. Вдруг Иван сделал вид, что хочет воткнуть меч в бедро, а сам со всей силу долбанул по щиту в ушибленной руке. Лука охнул и выпустил щит, а Иван дотронулся концом деревяшки до его груди.
— Все, мертв.
Захар, внимательно наблюдавший за ними, хлопнул в ладоши и поздравил победителя. Противники пожали друг другу руки и поплелись к казарме умываться, но Захар снова свистнул и жестом остановил Луку.
— Еще не все. Жорик, вставай!
— Что? — воскликнул Лука. — Снова биться? Я устал, еле ноги передвигаю.
— В бою тебя никто не спросит, устал ты или нет, — холодно отозвался наставник. — Бейся!
Как же хотелось Луке подойти и врезать по этой наглой ухмыляющейся физиономии, но он знал, что за это его не только лишат еды, но и высекут. Надеяться на то, что ему поможет отец, он уже давно перестал. Бат никогда не заступался за сына. Наоборот, когда ребенком Лука проказничал и его наказывала нянька, то Бат наказывал еще раз.