Кое-как он отучился два года и завалил последнюю сессию. После
чего заявил отцу, что является творческой личностью и будущей
звездой Hip-Hop, и негоже подрезать крылья таланту и тратить его
время на изучение никому не нужных теорий, а потому нужно
обеспечить ему каникулы в Майями, трек и студию. Ну и денег дать! А
то он начнет «чудить». Что это значило, никто не понял, но
Константину Львовичу стало страшно.
Несмотря на яростное сопротивление Влада, Константин Львович
отправил Марка в Майями записывать супер-трек. Однако теория сильно
разошлась с практикой. Писать трек было неприкольно.
Марк заскучал и стал «чудить» уже там: краситься в странные
цвета, вставлять в нос странные штуки и общаться со странными
людьми. Не дожидаясь новых крупных неприятностей младший Ленский
был вновь оправлен в родные пенаты в надежде, что «перерастет»…
Но надежды семьи были вновь разбиты в хлам. Ситуация требовала
коллективного осмысления.
Вот и сейчас совет был посвящен Ленскому-младшему. Состоял он,
как и обычно, из Константина Львовича, его среднего сына Влада и
старшего Виталия.
Дражайшую супругу
Константина Львовича и мать его сыновей Татьяну Викторовну от
участия в совете устранили из-за конфликта интересов. К тому же,
незадолго до аварии она решила уехать отдохнуть в Барселону на пару
месяцев.
— За-дол-бал! Задолбал он меня, прости Господи! – Константин
Львович размашисто перекрестился на икону в углу. Лик с иконы
смотрел сочувственно. – Ну, сколько, сколько можно! Я ж уже и спать
и есть не могу! Я все время думаю, что он еще учудит! В Майями, в
этом сраном, сколько денег на охрану перевел, чтобы он в чужой
стране не вляпался. Вернул его домой, и на второй, на второй, с…ка,
день новую машину в хлам, себя в хлам! Меня инфаркт шарахнет, вот
помяните мое слово!
Константин Львович тяжко вдохнул, употребил 50 грамм Хенесси и
устало откинулся в огромном кожаном кресле.
— Слушаю ваши предложения, — сказал он, закрыв глаза.
Влад Ленский, он же Дракула, он же Белый Глист, встрепенулся и
переглянулся с братом. Виталий, как всегда, был представлен в виде
изображения на проекторе. Он продолжал жить и работать в Дубае и
явно давно уже не испытывал особой тяги к заливным лугам и белым
березкам.
Дракула же во время пламенной речи отца невозмутимо чистил
апельсин маленьким ножом и, похоже, даже не особо прислушивался к
его словам. Однако в наступившей тишине он отложил освежеванный
фрукт в сторону и сказал: