Писало - стилус. Им выдавливали буквы на бересте.
"Кто поднимет сотню" - Традиция участия российских священников в военных походах солдат и офицеров появилась много веков назад – фактически с появлением на Руси христианства. Оружия в руки они не брали, но при необхоимости могли возглавить отряд и повести его в бой. Многие из церковнослужителей перед тем как принять сан были военными. В данном случае Вадим говорит, что местный поп Димитрий раньше был рантиком и не простым.
Фряги - итальянцы.
Дорогая бумага - на Руси долгое время бумагу покупали за границей. Чаще всего везли из Италии. Свое производство началось в 16 веке при Иаане Грозном.
Рвы крепостные - да, и в древней Руси вокруг крепостецй рыли канавы, рвы.
Броды заваливать корягами - чтобы враг не смог пройти
Тигель - это ёмкость для нагрева, высушивания, сжигания, обжига или плавления различных материалов
Светёлка - самая светлая комната в доме. Выбиралась специально для женщин и их рукоделия, чтобы дольше было светло и можно было работать
Урок - женщинам давали определенное задание: шить вязать, прясть и т.д. Это называлось уроком.
4. Глава 4
Настасья потирала ухо после тёткиной науки. Такое не впервой, но нынче обидно. Ведь только уселись с Зиной поболтать, вздохнуть, а тут на тебе – Ульяна.
Не за ухо горевала боярышня, а за девку добрую, что из-за нее сидела теперь в светелке и глаза щурила по темени. Знала Настя, что тётка урока не облегчит, а то и вовсе подкинет работы. Не любила Ульяна бездельников, не привечала и учила, как могла.
Со вздохом взялась Настёна за пяльцы и принялась выводить узор, затеянный еще в княжьем городище. А руки-то и не слушались, все норовили упасть на колени и замереть.
Настя и не противилась, уронила и канву, и иголку с нитью, прижалась головой к бревенчатой стене, глянула в окошко на тусклый свет и высокий забор: тоскливо, муторно, одиноко.
– Опять бездельничаешь? – в дверях показалась Ульяна. – Ступай, сыщи Дарью, пусть девку даст перенести поклажу. Боярин тебе ложницу выделил, вот там и будешь сидеть, коли работать не желаешь.
– Тётенька, отпусти Зину, то не ее вина, моя, – Настя просила, да горестно так.
– Вон как? – Ульяна прищурилась. – С чего бы? Не пущу, виновата. Наказание исполит, иным разом неповадно будет.
Настасья редким случаем шла поперек тёткиной воли: тех споров и было-то разочка два, много – три. Но нынче чуяла за собой правду, да и просила не за себя: