– Добрые люди, – не форсируя голос,
сказала Дева. Словно, мягкий, но сильный порыв ветра, задувающий
трепетный свечи, ее первые же слова загасили гомон народа.
– Добрые люди! – уже громче воззвала
Жанна д’Арк. – Милостью Господа нашего обрела я путь. Снизошел он
ко мне, сделав гласом своим и послав к королю нашему Карлу, ради
спасения и освобождения нашей страны. И за то не уставала я
благодарить Бога! Денно и нощно! Даже сидя в узилище, даже
унижаемая неправедными судьями – я молилась и благодарила Бога! За
что? За то, позволил мне жить и умереть ради Франции.
Толпа ахнула. Наполеон поежился.
Непонятно, куда ведет эта женщина. Как-то повлиять на ее слова
(даже узнать, о чем она собирается говорить) у него не было никакой
возможности. Орлеанская Дева не терпела даже малейшее давление на
себя. Генерал захотел было вклиниться в затянувшуюся паузу. Сказать
что-то вроде «но теперь-то Жанне не надо умирать, теперь мы
вместе…» – и спазм сжал его горло. Он моментально почувствовал, как
наигранно, фальшиво будут выглядеть его слова на фоне речи
Девы.
«Только испорчу всё» – одернул он сам
себя. По счастью, Жанна д’Арк продолжила.
– Я не просила. Я даже помыслить не
могла, что Господь проявит ко мне, непутевой, столько милости.
Спасет меня от костра. Пришлет в помощь сильнейшее войско
Пресвитерианцев.
Жанна развела руки, указывая на
стройные ряды гвардейцев Наполеона. Странные доспехи, непривычные
азиатские лица. Конечно, обыватели поглядывали на них со страхом.
Но теперь! Когда сама Орлеанская Дева благодарит этих чужаков за
спасение. Теперь Пресвитерианцы станут просто экзотикой. Но со
знаком плюс.
Наполеон стиснул, спрятал довольную
улыбку – Жанна еще продолжала.
– Пресвитерианцы освободили меня и
освободили всех вас от власти англичан. Теперь мы снова имеем
возможность бороться за свободу нашей страны!
Она воздела вверх руки.
– Все, кто любит меня – за мной!
Наполеон в сердцах прикусил губу. Как
бы сейчас были уместны доспехи на Орлеанской Деве! Но он сам убедил
ее одеться в женское. Мол, чтобы не смущать консервативные умы
простолюдинов. Жанна хмурилась, но потом приняла это решение.
Важно: не согласилась с ним, а сама приняла такое же решение. Зато
наотрез отказалась рядиться в расшитое шелком одеяние герцогини
(Наполеон выгреб почти весь гардероб жены герцога Бедфорда).
Поэтому сейчас стояла в простом бюргерском платье, разве что
добротный суконный плащ придавал хоть какое-то внешнее величие…