Епископ Бовесский не слушал крики
капитана. Он с легким ужасом пытался пересчитать пушистые облачка,
что стремительно развеивались над позициями врагов. Точно счесть не
выходило, но, кажется, не меньше трех десятков. Скорее всего, еще
больше, но не меньше – почти наверняка.
«Господи сохрани!».
– Бернетт! Приказ отменяю, – капитан
стоял злой, как собака. – Бегом на пострадавшую башню. Оцените
ущерб от первого залпа. Важно понять: продержится ли она до подхода
подкреплений из-за Сены.
Исполнительный рыцарь поклонился и
кинулся исполнять приказ. Но он еще топотал кованными сапогами по
лестницам в недрах воротной башни, как Пьер Кошон (как и все
вокруг) испытал новое потрясение.
…Пушки чужаков дали второй залп.
«Господи, за что испытываешь нас! –
не выдержал и взмолился епископ. – Это же невозможно! Или у них там
стоят другие пушки?».
Последняя мысль, хоть, что-то и
объясняла, но казалась еще более пугающей. Ведь она означала, что у
врагов, по меньшей мере, 60-70 орудий! И не каких-нибудь старинных
«ваз» или рибальд; не мелких кулеврин, а настоящих пушек.
– Вам бы и впрямь помолиться, святой
отец, – уже без издевательства пробормотал граф Уорик. – Если они
стреляют так часто – нам конец. Никакая помощь к нам не
подоспеет.
– Так всё плохо? – у епископа тоже не
осталось сил для колкостей.
– Не то слово. Я слыхал, что
бургундскому герцогу от батюшки досталась бомбарда весом в 7000
фунтов. Так они – бургундцы, то есть – уверяют, что за 15-20
выстрелов она проломит любую стену. На это у бомбарды может уйти
дня три. А эти дьяволята уже выпустили по нам в три раза больше
ядер! Ядра, конечно, дрянь, но ведь еще и получаса не прошло! Мне
кажется, они к вечеру управятся.
О таких стремительных осадах Пьер
Кошон не слышал.
«Сэр Ришар, конечно же, ошибается!» –
убеждал он сам себя… и в какой-то степени оказался прав.
Сэр Ричард ошибся. Рыцарь Бернетт еще
не добрался до левой башни, как с полевых укреплений чужаков
раздался третий залп. Маленькие злобные ядра у третий раз вгрызлись
в основание башни (теперь уже ясно видно, куда целят чужаки). По ее
и так уже измученному фасаду пошли трещины… И вдруг внешняя сторона
ее с грохотом осыпалась! Туча пыли поднялась в воздух… И не успела
та осесть, как верхушка пострадавшего укрепления, потеряв
равновесие, накренилась – и ухнула внутрь города!