— Много оборудование, мало работа, — произнес Сато, указывая на
снимки. — Почему?
Я выдержал его взгляд, мысленно проклиная японскую разведку, и
спокойно ответил:
— Большая часть техники используется поочередно, лейтенант. Мы
проводим предварительную оценку грунта, прежде чем использовать
тяжелое оборудование. Это стандартная инженерная практика.
Сато перевел взгляд на Ли, который подтвердил мое объяснение.
Затем японец что-то отрывисто спросил у китайского инженера.
— Лейтенант Сато говорит, что командование недовольно скоростью
работ, — перевел Ли, слегка побледнев. — Они требуют завершить
укрепление насыпи максимум через три дня, поскольку по этой линии
планируются важные военные перевозки.
Я изобразил крайнее удивление:
— Три дня? Это технически невозможно при существующих проблемах
с грунтом!
Но после перевода Сато лишь холодно улыбнулся и произнес
несколько отрывистых фраз, тон которых не предполагал
возражений.
— Он говорит, что для советских инженеров нет ничего
невозможного, — перевел Ли с вымученной улыбкой. — Иначе инженерная
служба Квантунской армии будет вынуждена взять работы под свой
непосредственный контроль.
Сато, не дожидаясь ответа, отдал честь, сел на мотоцикл и уехал,
оставив меня с ощущением неотвратимо сжимающегося кольца вокруг
нашей экспедиции.
— Ситуация усложняется, — тихо произнес подошедший Александров,
когда японцы скрылись за холмом. — Срок в три дня говорит о том,
что они готовят крупную операцию. Возможно, тот самый инцидент, о
котором вы предупреждали.
Я кивнул и мрачно ответил:
— Значит, у нас осталось не больше суток на завершение основной
задачи.
Вторая ночь бурения началась раньше запланированного времени. Не
дожидаясь захода солнца, Воронцов начал подготовку оборудования,
пока Александров организовал расширенную сеть наблюдения вокруг
лагеря.
— Нам нужно пройти еще минимум восемьдесят метров, чтобы достичь
предполагаемого нефтеносного пласта, — сообщил Архангельский,
раскладывая на импровизированном столе схему геологического
разреза. — При нынешней скорости бурения это займет около шести
часов, если не возникнет осложнений.
— Работаем на пределе возможностей, — распорядился я,
вглядываясь в сгущающиеся сумерки. — С наступлением полной темноты
снимаем все ограничения по шуму. Александров обеспечит
прикрытие.