Громкое «кхе-кхе» привлекло ее внимание. Петунья встрепенулась,
заметила, что миссис Лоуренс смотрит на нее своим фирменным
пронзительным взглядом, и моментально убрала с лица улыбку.
– Все в порядке, миссис Лоуренс? – вежливо спросила она для
порядка.
Конечно же, все было в порядке.
Вчера, едва ее выставили из бара, Петунья поспешила домой, и уже
дома обнаружила, что, несмотря на то, как долго длились их
задушевные разговоры, времени прошло – может быть всего пара минут?
Сперва ее это озадачило, но потом она вспомнила. Лили рассказывала,
что волшебники могут зачаровать комнату так, чтобы она была больше,
чем должна быть. А в легендах про эльфов часто встречался сюжет,
как человек пировал с волшебными созданиями ночь напролет, а потом
обнаруживал, что на самом деле прошло лет сто, и все его знакомые
умерли. А с ней произошло – ровно наоборот.
Найдя объяснение произошедшему, Петунья успокоилась. Она
заварила себе чаю и, устроившись на кухне, смаковала напиток и
глядела в окно. Люди снаружи спешили по своим делам, середина
недели же, и было так непривычно ничего не делать и никуда не
спешить. Петунья никогда не позволяла себе бездельничать. Но это
оказалось неожиданно приятно.
Закончив с чаем, она спустилась вниз и позвонила от консьержа
квартирной хозяйке. Та не была счастлива узнать, что Петунья
съезжает, причем уже завтра, но согласилась изменить свои планы и с
утра забрать ключи. После этого звонка пути назад не было, и
Петунья принялась за сборы и уборку. За целый день она навела такую
чистоту, какой, наверное, в этой квартире не было даже в момент
въезда первых жильцов. Благодаря уборке она отложила мысли о
будущем, и они нагнали ее только вечером, когда пришла пора
ложиться спать.
Сперва она испугалась. До нее вдруг дошло и пыльным мешком
прихлопнуло, что ее уволили, она съезжает, и вдобавок она позволила
какому-то ненормальному навешать ей лапши на уши! В Англии ведь нет
никаких, как их там, Одиноких земель. Как нет и города с названием
Раздол. Наверное.
Испуганная, Петунья заметалась, как мечется мотылек, попавший в
плафон лампы, потом цапнула сумочку, выхватила из нее полученные от
бармена вещи и остановилась посреди комнаты.
Картонный билет и ржавый ключ были материальны и осязаемы.
Шероховатая поверхность картона и холодная весомость ключа
успокоили ее, мгновенно уняв страх и панику. Петунья села в кресло
и уставилась на эти вещи, наконец-то найдя время тщательно их
рассмотреть.