Семён открыл было рот, чтобы ответить, но его опередил Вениамин,
явно жаждущий продемонстрировать свои познания.
— Червоточины – это разрывы в пространстве, — произнес он с
интонацией отличника у доски. — Как правило, они пассивны. Из них в
наш мир изливается энергия из иного пространства – изнанки.
Я внимательно слушал, хоть ничего нового он и не сказал.
— Ну да, — неожиданно поддержал беседу Михаил. — Мой дед
говорил, что рядом с червоточиной и посевы лучше, и коровы жирнее.
— Он нахмурился, словно пытаясь поймать ускользающую мысль. — Вот
только я не помню, откуда у меня вообще дед и как его зовут. А еще
есть активные...
Я внимательно наблюдал за его лицом. Занятно – память
пробивается отдельными фрагментами, словно кто-то небрежно замазал
краской стекло, оставив несколько прозрачных участков.
— А ещё из них выпрыгивают твари, — осторожно вставил Семён, и в
его голосе прозвучал страх, — но их надо убивать, от этого много
пользы.
Дмитрий молча указал на пульсирующее зеленое марево червоточины.
Я намеренно хранил молчание, хотя мог бы рассказать куда больше.
Что-то подсказывало – мои знания о природе этих пространственных
разрывов намного обширнее, чем у присутствующих. Возможно, включая
и самого Дмитрия.
Активировав истинное зрение, я изучал структуру червоточины.
Энергетические потоки закручивались спиралью, формируя нечто вроде
воронки. В центре пульсировала точка прокола – место, где ткань
реальности истончилась до предела. Очевидная картина начальной
стадии формирования разрыва.
— Иногда червоточина становится активной, — вещал тем временем
Вениамин, явно наслаждаясь ролью эксперта. — Тогда там образуется
пространство, хотя многие считают, что это осколок мира, который,
как и все остальные, застрял в прорыве. И вот тогда в этот осколок
начинают проникать всякие твари и питаться энергией. Если вовремя
не закрыть осколок, произойдёт прорыв. Тогда мало никому не
покажется.
— Примерно так и есть. Садись пять, — Усмехнулся Дмитрий. — В
общем, сейчас мы с вами совершим незабываемую прогулку вместе с
нашими уважаемыми паладинами. И закроем эту червоточину, тем самым
защитив окрестные деревни.
Я едва сдержал усмешку. Тридцать бойцов, чьи ауры колебались от
зеленого до оранжевого уровня, четверо "воскрешенных" с неясным
потенциалом, да еще и сам Дмитрий, чья оранжевая аура пульсировала,
как маяк. И все это – против одной-единственной зеленой
червоточины, которая едва успела сформироваться.