Я выругался и принялся за работу. Рука начала болеть уже после
сотой страницы, но останавливаться нельзя. Это как марафон: если
встанешь посреди дистанции, потом будет гораздо труднее
продолжить.
Помимо прочего, я мог заниматься слежкой и расследованиями в
гарнизоне. Но теперь... Сначала обо всём докладываю князю, дальше
по нашим договорённостям — Сосульке (о которых знаем я и он) и
только потом — ССР.
Ещё раз письменно подтвердил, что создам зелье против степных
ползунов. Смирнов должен со всем добром скоро прибыть сюда.
— А это что за бумажка? — спросил, когда передо мной положили
бланк с алой полосой по диагонали.
— Это специальная форма, — ответил писарь шёпотом, оглядываясь,
словно боялся, что нас подслушивают. — Её подписывают только те,
кто... Ну, вы понимаете.
— Не понимаю, — покачал головой.
— Те, кого могут взять в плен, — писарь совсем понизил голос. —
Особо ценные кадры, которые владеют секретной информацией. Вы же
понимаете... В случае пленения...
Я понимал. Подписывая эту бумагу, фактически заявляю, что меня
не будут спасать, если турки вдруг захватят. В ней содержался
протокол действий при попадании в плен и, судя по тому, что я
заметил при быстром прочтении, — инструкция, как покончить с собой,
если информация находится под угрозой раскрытия.
Тут же запихнули ещё один документ. Лист бумаги с гербом
империи, на котором крупными буквами было написано всего несколько
строк. Обязательство хранить в тайне то, что происходит в отряде, и
ни при каких обстоятельствах не разглашать детали операций.
Ещё целый час я подписывал различные обязательства, расписки,
свидетельства и тому подобную бюрократическую чушь. А потом клерк
достал из специального ящичка небольшую коробочку и торжественно
положил её передо мной.
— Погоны капитана, — с видимым удовольствием произнёс он. —
Поздравляю с повышением!
— А-а-а… — только и выдавил я из себя. — Благодарю!
На этом всё закончилось? Да не в раз… Мы приступили к
главному.
Я приносил клятвы полковнику: о неразглашении плана Ростовского,
о своих истинных целях, вообще обо всём. К тому же на случай, если
меня схватят и будут пытать.
Чиновник в золочёных очках — я так и не понял, кем он был и
откуда взялся — подвёл меня к небольшому столику, накрытому красной
тканью. На нём стояла чаша с какой-то тёмной жидкостью и лежал
кинжал с замысловатой рукоятью.