Чайки в порту были наглые, напали на
выползшего прогуляться Тьола, пришлось провожать его обратно в
каюту. Когда Мира снова вышла на палубу, с изумлением увидела, что
к самому причалу подъехало роботакси. Из машины выбрался высокий
худой мужчина — да это же Доргомилов! Расталкивая с пути матросов,
он поднялся на «Леди Дану» и сразу же бросился к Мире:
— Сударыня, нонсенс! Произошло
недоразумение. Я вам сейчас документик скину, извольте
подписать.
— Что я должна подписывать? —
насторожилась Мира.
— Отказ от опекунства, разумеется.
Кузен соблаговолил пошутить и поставил в завещании условие, что
опекуном должны стать вы.
— Значит — стану.
Мира отвернулась, глядя на
переминающегося рядом с роботакси Владика. Поговорить с ним не
получится — ниетта так далеко не действует.
— Барышне, только вступающей в круг
высшего общества, стоит заботиться о своей репутации. Как и
заручиться поддержкой тех, кто в этих кругах состоит.
Доргомилов заложил руки за спину и
смотрел строго. Мира поняла, что имеется в виду: если она не
подпишет отказ от опекунства, старикашка распространит про неё
всякие отвратительные слухи. И ведь ему поверят!
На берегу понуро стоял Владик, нервно
теребя игрушечную машинку. Почему он решил, что может пригодиться?
Скорее всего, просто понравилось путешествовать на яхте. Мира сама
обожала море: среди волн отпадают границы и условности, люди
показывают, кто они есть на самом деле. Солёный ветер словно
сдирает все маски, все украшения, обнажая суть до белых костей.
Она весело сказала:
— Можете не скидывать ваш документик
— подписывать не буду.
И замахала Владику, приглашая
подняться на борт.
Как ни досадно, Доргомилов увязался в
плавание с ними. Он не собирался отпускать богатого наследника из
своих цепких лап, а Буровой не стал отказывать, возможно, будущему
хозяину яхты. Игнат Кондратьевич больше не желал любезничать с
Мирой, держался от неё подальше в офицерской столовой. Проходя
мимо, сердито постукивал о палубу чёрной тростью с набалдашником в
виде собачьей головы. Кузен князя Никитского явно искал повода для
скандала, и скандал не заставил себя ждать.
Следующий день после стоянки в Пусане
выдался мрачным, штормило. За обедом не подали первое, потому что
суп наверняка бы выпрыгнул из тарелок. Мира пыталась быстрее
одолеть свой компот, пока он не оказался на столе и на её кофте,
когда позвонил Буровой и как-то слишком вежливо попросил пройти в
малый салон.