— Нет конечно! — рассмеялась Мира. —
Просто повезло, подарок от Шиисы. Один в один та урна, что тебе
понравилась, правда?
— И совсем не такая же, более грубая
фактура поверхности, — проворчал Тьол уже изнутри горшка. — Но тоже
неплохо. По крайней мере, здесь не пахнет креветками.
— Ну и здорово, — с облегчением
улыбнулась Мира. — Теперь буду звать тебя «Диоген»: это
древнегреческий философ, сидел в кувшине и днём обожал включать
лампу, совсем как ты.
Тьол фыркнул струёй воды:
— Никогда не пойму тягу людей давать
всем кругом глупые имена. То сухопутное животное, которое живёт на
корабле, зовут повторяющимися ласковыми звуками. Хотя больше бы
подошло что-то рычаще-шипящее.
— У нас на яхте животное?!
***
Держать питомцев на судах строго
воспрещалось, поэтому кок прятал своего кота на камбузе. Нижняя
полка в шкафчике для посуды вмещала в себя и подстилку, и самого
Персика, огромного рыжего хитреца с одним глазом. Он прекрасно
разбирался, когда можно выйти и проверить, кто скребётся по углам,
— а когда лучше сидеть тихо и не путаться под ногами у дневной
вахты.
На камбуз Тьола манили новые вкусы и
необычные виды рыб, которых там разделывали. Осьминог прилеплялся
присосками на стену, вполне удачно маскируясь под цветную
керамическую плитку. Но с котом у него не заладилось: животное
находило незваного гостя по запаху, забиралось повыше и прыгало на
него, растопырив когти.
Когда это случилось впервые, Тьол
зашипел от боли, упал на пол, под ноги коку. Тот в приливе
адреналина швырнул ножом. Осьминог отскочил, метнулся в угол, по
стене взобрался к иллюминатору, открыл его и убежал. После кок
шутил, что настолько огромных тараканов видел только на
Филиппинах.
Тьол вполне успешно осваивал камбуз в
предобеденное время, когда множество снующих туда-сюда ног не
давали коту шанса выбраться. Но как только начиналось затишье,
Персик выходил на охоту. Он обнаруживал осьминога в окошке
вентиляции, за ведром с картошкой, под раковиной. Обливание
струйками холодной воды переносил стоически, больно зацеплял когтем
нежную кожу и тянул к себе.
Нахала бы скрутить щупальцем и хорошо
пообедать, но Тьол не знал, как к этому отнесётся кок. Ссориться с
тем, кто заведовал свежей рыбой, не хотелось: мороженая скумбрия,
хранившаяся в вип-каюте неподалёку от аквариума, осьминогу не
нравилась. Он говорил, что подобную мертвечину можно съесть, только
умирая от голода.