Про летучих рыб Мира не только
слышала — из-за глобального потепления живые самолётики водились
уже и в бухтах Сахалина. Но существо на прилавке совсем не походило
на них: судя по выпуклым губам и наросту на лбу, напоминающему
треуголку знаменитого императора, это рыба-наполеон. Так откуда
птичьи крылья?
Продавец принялся рассказывать что-то
на своём квакающем наречии, Эдлай перевёл:
— Рыба была живая, носиться над
водой, нырять-взлетать, нырять-взлетать. Поймал сачком.
— Да он турусы нам тут разводит! —
Доргомилов громко стукнул по камню полированной тростью — и сразу
же принялся её осматривать, не поцарапал ли. Проворчал: — Никакого
понятия о чести, объегоривают дикари туристов.
Эдлай от этого замечания, кажется,
пришёл в ярость, замахал руками:
— Врать нет! Рыбак! Акула
накажет.
Игнат Кондратьевич остался недоволен
грязью на своей трости. Сорвав с низко наклонённой ветви пучок
листьев, он тщательно протёр серебряный наконечник.
Разом смолк гомон базара. Местные и
так-то поглядывали в сторону пришельцев, а теперь смотрели все, и
смотрели нехорошо. Мира заметила, что торговка, угощавшая её
папайей, весьма неоднозначно сжимает тяжёлое мачете. У одетого в
национальное мужчины пугающе-прозрачные глаза сверкали на тёмном
лице. И было в них нечто такое, отчего все инстинкты кричали:
«Беги, подальше и побыстрее! Или ты хочешь увидеть под собой
костёр?»
— Зачем рвать! — застонал Эдлай. — Не
люди владеть земля, земля — люди. Уходить, уходить!
Проводник со страхом тыкал в сторону
порта.
— С чего бы нам настолько быстро
завершать экскурсию? — вскинулся Доргомилов. Похоже, он ничего
кругом не замечал. — Мы собирались смотреть танцы.
Буровой был более чуток к ситуации,
скомандовал:
— Отступаем на яхту. Не спешим, но и
не задерживаемся.
Когда последний из туристов покинул
берег острова, грянули барабаны. Множество босых ног топало в
едином порыве — кажется, от них и вода вздрагивала.
Вместе с Эдлайем на борт «Леди Даны»
поднялся его брат, Нельсон Нанджикану. Между Соломоновыми островами
таились тысячи рифов и отмелей, без местного лоцмана было не
обойтись. Чуть ли не по глаза заросший чёрной кудрявой бородой,
Нельсон постоянно жевал свёртки из листьев, сплёвывал в пакетик и
улыбался, выставляя красные зубы. Вскоре меланезийца возненавидела
вся команда, но совсем не за эту отвратительную привычку.