Кеттелин обняла себя за колени, сжавшись в комок, и замолчала. Тени как будто сгустились вокруг нее.
- Вам страшно, – понял Рэйвен.
- Разумеется, - коротко кивнула она. – А Вы думали, я и правда железная?
Она повернула голову и посмотрела ему в глаза. И Рэйвен почувствовал, будто ее страх перетекает в него по этому взгляду ледяным потоком. Его объяло холодом, а грудь сдавило жалостью и мучительным стыдом. Тьма сгустилась, и горевшая в центре шатра свеча больше не рассеивала ее, а как будто сама боялась наступающей черноты сумерек.
- Про нас говорят, что мы не боимся смерти, - продолжила Кеттелин. – Что мы, мол, слишком недоразвитый и безрассудный народ, и потому рвемся во всякую авантюру. Но ведь на самом деле все наоборот: нам страшно просто сидеть и думать о том, как истекает наше время. Знаете, порой я принимаюсь мечтать: мол, уеду на восток, поселюсь у моря и буду каждый вечер сидеть с пледом на веранде и попивать вино над какой-нибудь заумной книжкой – как бессмертные. Но на самом деле я знаю, что случись такое, я не книжку буду читать, а глушить все более крепкие напитки, чтобы отгонять ими мысли о смерти. Да, мне страшно, Рэйвен. Так страшно, что порой я думаю: может, убить себя, чтобы не дожидаться естественного исхода? И давно бы уже так сделала, но жалко просто так лишаться остатка жизни. Хочется потратить его на что-нибудь великое. Хотя что великое могут совершить смертные? Тут успеть бы хотя бы детей наплодить да вырастить.
Она горько усмехнулась.
- Мне так стыдно, что я ничего не могу сделать, - непослушными губами сказал Рэйвен. – Даже утешить Вас.
- Мне достаточно уже и того, что Вы понимаете меня, - ответила Кеттелин. – Вот говорю с Вами, а в голове мысль: наверное, наши беседы – то, что будет жить дольше всего после моей смерти. Я умру. Все, что я сделала, будет разрушено и постепенно сотрется из истории Шаттерграна, а Вы будете помнить. Вы – мое бессмертие.
Она улыбнулась, но как-то криво, и у Рэйвена защемило сердце, а по спине снова пробежал холодок.
- Вы еще очень молоды, и наверняка успеете совершить что-то великое, - возразил он, поежившись.
- Нет, - она покачала головой. - Меня не станет в ближайшие месяцы. Может быть даже недели.
Сказала, а затем, словно растеряв последние силы, устало прилегла на бок, коснувшись его бедра макушкой. Протянула руку, взяла нож Филина и прижала к груди, будто пытаясь найти в нем утешение. Сказанные ею слова не растаяли, а как будто зловеще зависли в воздухе. Рэйвен почти физически ощутил их присутствие – как взгляд в спину, колючий и леденящий дух. Как назло, ветер, что все это время трепал ткань шатра, неожиданно стих, и наступила странная душная тишина.