Не спешил. Жажда требовала не просто крови, а её вкуса,
пропитанного ужасом. Я начал с теней. Двинулся бесшумно, когти едва
касались земли, чтобы не хрустнул ни один камешек. Ветер нёс мой
запах прочь, и он не знал, что я близко. Я позволил ему услышать
шорох — лёгкий, как будто ветер задел сухую ветку. Он замер, поднял
голову, его глаза шарили по тьме. Я затаился за камнем, чувствуя,
как его сердце ускорилось, как кровь в венах запела громче. Это был
первый аккорд моей музыки.
Дал ему надежду. Отступил, растворился в ночи, позволил ему
вернуться к своей яме. Он выдохнул, его плечи опустились, но страх
уже пустил корни. Я ждал. Когда он снова склонился над землёй, я
бросил камешек в воду — лёгкий всплеск, едва слышный, но его голова
дёрнулась, как у зверя, почуявшего ловушку. Он встал, сжимая палку
с острым камнем, его дыхание стало рваным. Я видел тепло его тела,
как оно пульсировало в темноте, видел, как страх сжимает его грудь.
Это было прекрасно.
Я играл дальше. Показался на мгновение — всего силуэт, тень с
рогами, мелькнувшая между деревьями. Он закричал, но голос был
слабым, дрожащим, как у ребёнка. Он побежал, спотыкаясь, бросив
свою палку. Я позволил ему бежать, чувствуя, как его кровь
становится слаще от паники. Мои шаги были лёгкими, я скользил за
ним, как тень, не давая догнать, но и не отпуская. Он оглядывался,
его глаза блестели от слёз, а я улыбался, чувствуя, как жажда
разгорается ярче. Его страх был моим вином, его паника — моим
пиром.
Наконец, настиг его у воды. Он упал, пытаясь ползти, его пальцы
цеплялись за мокрую землю, оставляя борозды. Я наступил ему на
спину, когти слегка вошли в кожу, под лопатками, и он закричал —
высокий, надрывный звук, который разрезал ночь. Я наклонился, мои
рога отбрасывали тень на его лицо, и он смотрел на меня, его глаза
были полны ужаса, такого чистого, что я почти мог его потрогать.
Мои когти медленно вошли в его грудь, я чувствовал, как ломаются
рёбра, как горячая кровь хлынула на мои пальцы. Я пил, пока его
сердце не остановилось, а жажда, ненадолго, отступила. Его тело
осталось лежать у воды, пустое, как скорлупа, а я вернулся в
пещеру, наслаждаясь послевкусием страха.
Но теперь, сидя в темноте, я чувствую, как что-то меняется. Небо
за щелью пещеры вспыхивает светом — не как огонь двуногих, слабый и
дрожащий, а живое, огромное, словно кровь самой земли разлилась по
небесам. Я вышел из пещеры и поднимаю взгляд. Существо парит в
небе, его тело покрыто доспехами, блестящими, как лёд под светом,
но твёрже, чем любой камень. Оно огромное, больше, чем я, во много
раз, больше Луны, спутника Земли. Он огромен. Его глаза — не глаза,
а звёзды, горящие холодным, нечеловеческим светом, пронизывающим
меня насквозь. Их шесть, будто все они смотрят на меня. Впервые в
жизни что-то сжимает мою грудь — страх. Он холодный, чужой, как
снег, что не ранит, но душит. Он течёт по моим венам, как яд,
заставляя когти дрожать, а тело замирать.