Она отступила, но споткнулась о камень. Я схватил её за плечо,
зажав рот ладонью. Она билась, но слабо, её вера мешала
сопротивляться. Мои клыки вошли в её шею, и кровь хлынула —
горячая, густая, с привкусом её надежды, которая делала вкус ярче.
Я пил, чувствуя, как её жизнь течёт в меня. Её кровь была слаще,
чем у пастуха, — вера делала её насыщеннее. Контроль над жаждой
стал ещё крепче — я мог остановиться, не выпив её до конца, но
зачем? Я закончил, опустив её тело у ручья. Косы прикрыли её лицо,
будто она спала. Пусть думают, что она утонула.
Я вернулся к святилищу, прячась в тенях. Люди продолжали петь,
их голоса дрожали от страха и веры. Они говорили о "сияющих", о
том, как те сражаются с "чудовищами". Я слушал, запоминая каждое
слово. Кто-то из них, говорил, что эти сияющие между собой
разговаривали. Они называли чудовищ девиантами — созданиями, что
рвут людей и животных, пьют их кровь. Я нахмурился. Девианты?
Похоже на меня, но я — выше. Я — Высший, даже на фоне этих тварей.
Их охота не сравнится с моей.
Я вернулся к святилищу той же ночью, ведомый не только жаждой,
но и любопытством. Слова о "сияющих" и девиантах жгли меня, как
угли, оставленные в золе. Если эти "сияющие" знали о существах
вроде меня, то они могли быть либо врагами, либо ключом к разгадке
того, кем я стал. Но пока я не собирался искать их — ночь
принадлежала мне, и эти люди, с их барабанами и молитвами, были
добычей.
Эти глупые людишки всё равно не могли знать что-то важное.
Я затаился у края каменного круга, где тени сливались с дымом от
костра. Их пение стало громче, ритм барабанов — быстрее. Они не
чувствовали, что я уже здесь, их вера ослепляла их. Огонь в центре
святилища бросал отблески на их лица — напряжённые, потные, полные
страха и экстаза. Их кровь пахла всё сильнее, её аромат смешивался
с дымом, травами и чем-то ещё — следом чего-то, металлическим,
почти неуловимым. Я принюхался. Это был не просто запах их тел.
Что-то чужое, нечеловеческое, витало в воздухе. "Сияющие"? Или
что-то ещё?
Я выбрал момент, когда их пение достигло пика, заглушая всё
вокруг. Первый шаг был бесшумным — я скользнул к мужчине, что стоял
ближе к краю круга. Он был старше других, с сединой в бороде, его
руки сжимали посох, украшенный перьями. Моя рука метнулась к его
горлу, пальцы сдавили, не давая издать звук. Клыки вошли в его шею,
и кровь хлынула — терпкая, с привкусом возраста и усталости. Он был
лёгкой добычей, его тело обмякло почти сразу. Я утащил его в тень,
оставив на земле лишь несколько капель, которые смешались с
грязью.