— Ты сделал хорошо, — сказал тот, что в костюме. — Но ты знал
слишком много. Извини.
Его вывезли за город. Пустыня. Только ветер и песок. В глазах
темнело. Он лежал на коленях, лицо разбито, руки связаны. Один из
них позвонил кому-то и сказал: «Всё. Очистили. Семью — тоже».
В этот момент внутри него что-то оборвалось. В голове будто
лопнула нить, и вспыхнула пустота. Он не закричал. Даже не
заплакал. Просто смотрел вперёд, как будто ожидал продолжения
фильма, но экран потух.
Когда они уехали, он остался один. Пустыня встретила его
безмолвием. Горло пересохло. Руки больше не шевелились. Он умирал.
Медленно. Бессмысленно.
Но мысль была только одна.
Я не должен умирать. Не так. Не здесь.
Я должен выжить. Я должен отомстить. Я должен всё
изменить.
И тогда началось странное. Картинки. Воспоминания. Только это
были не его воспоминания. Не совсем. Мать, говорящая что-то в
маленькой кухне на Пушкинской. Харьков. Звонок школьного
будильника. Запах тетрадей. Советский сервант.
Словно кто-то перезапускал его сознание. Обрезал одно и
подсовывал другое.
Потом темнота.
Сознание возвращалось медленно, как после долгого, вязкого сна,
в котором ты тонешь, цепляясь за образы, а они рассыпаются, будто
песок сквозь пальцы.
Август резко открыл глаза и с трудом сделал вдох, будто всё это
время ему не хватало воздуха. Его сердце билось в груди с какой-то
пугающей настойчивостью, а по вискам стекал пот. Он не сразу понял,
где находится. Потолок над ним был низкий, с тонкой трещиной у
самого угла — до боли знакомый, почти забытый. Белая побелка,
старая лампа, приглушённый свет из-за шторы...
Он сел на кровати и машинально провёл руками по лицу. Кожа —
гладкая. Руки — тонкие, непривычно лёгкие. Он откинул одеяло и,
ступив босыми ногами на холодный линолеум, замер. Всё вокруг
казалось невозможным. Это была не квартира в Абу-Даби, не
современный интерьер с климат-контролем и умным освещением. Это
было что-то гораздо ближе. Что-то, что он знал до мельчайших
деталей.
Он поднялся и медленно подошёл к старому шкафу, в дверце
которого было узкое мутное зеркало. В отражении — мальчик. Щуплый,
с растрёпанными волосами и удивлённо распахнутыми глазами.
— Нет… — прошептал он, не веря себе. Голос был высоким, почти
детским. Он узнал этого мальчика, узнал с первого взгляда.