Одновременно с тем Ланнистеры
устроили разорение границ Речных земель по глупости невестки…
матери Рикарда — та не дала Тириону Ланнистеру следовать на юг,
сделав гостем Винтерфелла.
«Хорошо, что не убила карлика», —
подумал тогда Рикард, услышав об этом от старика.
В итоге на юге было уже три короля —
Станнис и Ренли, братья Роберта, объявили себя истинными королями,
а Джоффри и других детей Роберта и Серсеи — плодами инцеста
королевы и её брата-гвардейца. С точки зрения Рикарда эта версия
была малоправдоподобна — например, он сам… его внук, Робб, был
похож на отца ничуть не больше, чем Джоффри на короля Роберта, но
его происхождение никто сомнению не подвергал.
Так или иначе, лорды Севера оказались
внезапно в положении, когда что-то нужно было делать — и Рикард
решился использовать то доверие, которое в их глазах он накопил,
скомандовав возвращаться из застенья всем отрядам, направляться в
Винтерфелл и сходу готовиться к войне.
***
Всадники Севера на полной скорости
летели на юг по Королевскому тракту. Между Стеной и Винтерфеллом
было почти четыре недели марша, и этого времени должно было
хватить, чтобы понять, что делать дальше.
Мысли Рикарда, на самом деле, раз за
разом возвращались к одному — он снова подвёл свою стаю. «Но кто
мог знать, что угроза на Юге, то, о чём Нед сказал ему в их первую
встречу здесь, реальнее угрозы за Стеной?» Остался бы сын… отец на
свободе, если бы он собрал знамёна, и припугнул львиный прайд мощью
Первых людей?
А сейчас? Если Рикард соберёт знамёна
и двинется со всей армией на юг, спасёт ли это Эддарда?
Брандона не спасло бы. Рикард
отчётливо это понимал. Его первенец умудрился оскорбить всё
стрекозье семейство своими словами, на пару с ним самим сгубив
многих достойных людей.
Не сделает ли он хуже, если пойдёт на
юг в этот раз?
Не станет ли это последней каплей
перед тем, как Нед, малыш Нед, ставший тенью прежнего себя,
окажется перед Железным троном в латах… с мечом… и объятый
огнём.
Так что же ему нужно было делать?
— Милорд, Винтерфелл ваш, — Бран
неумело попытался поклониться, но это у него, разумеется, на вышло.
Бедняга никогда не смог бы ходить, не смог бы иметь радости скачек,
охоты, никогда не стал бы воином или путешественником. Боги были
немилосердны к его стае, Рикард это хорошо понял уже давно.