Яэль не смогла понять выражение его задумчивого лица.
— Спокойной ночи, Миэль! — пожелал он, встал, повернулся и исчез в соседней комнате.
Яэль стиснула зубы и уставилась на закрытую дверь.
В конце концов, неважно, что он не подчинился ее желанию и не отослал Алию.
Когда-нибудь, не так уж далеко, он умрет, и она станет единственной правительницей его дома. И тогда, тогда она заставит Алию заплатить за все, что ее народ сделал с ее народом и с ее семьей!
Если бы эта Алия была умной женщиной, она бы взяла ноги в руки и сбежала!
8. Глава 7
Дни проходили, как тягучий золотой мед. Яэль с нетерпением ждала часа, когда они отправятся в путь.
Ей не терпелось снова увидеть свою родину и осуществить давно задуманную месть Томасу.
Когда она наконец села в карету, окруженную большим количеством солдат, и почувствовала движение колес, то с облегчением выдохнула.
Всего несколько дней отделяли ее от новой жизни, от момента, когда наступит рассвет ее будущего и она станет свободной благодаря пролитой крови. Его крови! Графа Томаса Лорана!
Око за око, зуб за зуб…
Хотя, Яэль была сосредоточена на цели своего путешествия, все же не могла избавиться от смутного чувства тревоги, что ее окружают враги.
Яэль была уверена, что некоторые из этих людей были там, когда ее семья была уничтожена. Чтобы не потерять рассудок, она смотрела вдаль, стараясь не думать ни о чем-то конкретном.
Лоран возглавлял взвод солдат, и каждый раз, когда ее взгляд падал на него, воспоминания накладывались на настоящее, и ей становилось трудно дышать.
Его вид верхом на лошади, облаченного в тонкую, но прочную кольчугу, каждый раз больно сдавливал ей грудь. До тех пор, пока она сама не наложила грубые временные швы по бокам своего израненного сердца. Девушка испугалась, что еще чуть-чуть, и ее жизненно важный орган в левой груди разорвется от боли…
Когда он предложил ей поесть во время отдыха, она смогла выдержать его близость рядом с собой во время трапезы с огромным усилием.
Снова и снова Яэль видела его перед собой, его меч, поднятый над головой ее отца…
Ужас обуял ее вконец, когда она вспомнила до мельчайших подробностей надруганные тела матери и сестер. Ей пришлось сдерживать себя, чтобы не вскрикнуть от боли.
Когда Томас привел ее в комнату постоялого двора, где ей предстояло провести следующую ночь, и его губы, словно печать, прижались к ее лбу, Яэль испугалась того, что вот-вот умрет.