Сползаю со стула, кидаюсь к нему. Мне сейчас нужно в мужские объятия. Нужно спрятаться, нужно быть беззащитной, чтобы мужчина встал между мной и действительностью, как щит.
Рустам обнимает меня одной рукой, прижимает к каменной груди, гладит по спине. В другой — сжимает букет пионов. Белых и розовых. Зефирных. Моих любимых. Он помнит, какие цветы я люблю. Как трогательно. Он прибежал ко мне сам, узнав, что я чуть не пострадала. А Гена — нет. И это больно царапает по и так раненной душе.
Пионы пахнут одуряще сладко, приторно, забиваются в нос. К горлу подступает тошнота. Закрываю рот рукой, выскальзываю из его объятий и опрометью мчусь в туалет. Едва склоняюсь над унитазом — как меня выворачивает наизнанку. Сознание мечется, отыскивая причину… Чёрт. Похоже у моей тошноты тот же корень, что и у задержки. Уже на три недели.
Нет…Нет… Почему сейчас?
Вместо радости, которую испытывает женщина, почувствовав подобные симптомы, меня охватывает отчаяние. Кое-как встаю и дотягиваюсь до аптечки. Как раз здесь, на первом этаже, в туалетной комнате у нас хранилась основная масса лекарств. Для них — специальный шкаф, который мы называли аптечкой. С тех пор, как мне исполнилось восемнадцать, мама всегда держит тут тесты.
Достаю один из них, торопливо вскрываю, использую, жду, считая секунды. И… боясь узнать результат.
Реальность не щадит меня — конечно же, две полоски.
— Чёрт! — шарахаю продолговатую белую штучку об стену. Я же принимала эти дурацкие таблетки. Так почему? Может, ошибка? Пробую ещё один, потом ещё… Результат тоже.
С тихим воем сползаю на кафельный пол, лохмачу пальцами волосы. Что мне делать теперь? Что делать?
В памяти всплывает недавний разговор с Геной. Мы лежим на кровати после бурной страсти. Отголоски яркого оргазма ещё звенят в организме, наполняя каждую клеточку счастьем.
— Генка, — веду пальцем по мускулистой груди, очерчиваю чёткий рельеф мышц, пересчитываю кубики пресса, — я так тебя люблю…
— Спорим, я сильнее, Мэй? — он переворачивает меня и нависает. Я вижу, как сияют глаза в опушке длинных ресниц — словно драгоценные камни в бархате.
— А вот не буду спорить, — заявляю я, вскидываю руки, обнимаю сильную шею и говорю: — лучше докажу.
— Интересно — как? — он вскидывает бровь. Люблю эту — чуть ехидную — мимику у него.