Агнесс, видя мои мытарства, сначала переживала, но потом
собралась и решительно взяла на себя все сборы, упаковку вещей и
организацию нашего маленького «табора».
— Ничего, Женя, — сказала она мне вечером, когда я вернулся
после очередного бесплодного визита к какому-то тыловому
полковнику. — Не в первый раз. Главное, мы вместе. Я поеду с тобой,
куда бы ты ни отправился.
Я обнял ее. Ее решимость придавала сил. Но и тревога не
отпускала.
Заглянул Тройер, как всегда невозмутимый и загадочный. Он уже
был в курсе всех событий.
— Ваше сиятельство, — тихо, почти на ухо произнес он в кабинете.
— Трюк с фальшивой «Желтороссией» для француза, похоже, сработал.
По городу уже ползут слухи о «секретных планах Петербурга», Буше
носится как угорелый, что-то вынюхивает. Алексеев вне себя,
говорят.
— Рад это слышать, — буркнул я. — Хоть какая-то польза. Вы как,
с нами? Или...
Тройер покачал головой.
— Пока останусь здесь. Нужно проследить за развитием событий
после вашего отъезда. Догоню в Мукдене.
***
Наконец, поздним вечером десятого марта все было готово. Старая
теплушка, наскоро приспособленная для жилья, была прицеплена к
длинному составу с платформами, груженными каким-то военным скарбом
и рельсами. Жиган лично проследил за погрузкой нашего багажа и
минимального запаса медикаментов, который я настоял взять с собой.
Агнесс, укутанная в свою соболью шубку, сидела внутри у маленького
окошка, глядя на суету заснеженной станции Харбин-Пристань.
Я уже собирался подняться в вагон, когда Жиган тронул меня за
рукав. Лицо у него было серьезным, даже мрачным.
— Ваше сиятельство... Тут такое дело... Мои люди шепнули... Этот
самый Прохоров, конкурент мой... и тот полковник интендантский,
Рымский... они не просто подряды в Мукдене держат. Они там целую
сеть по хищению казенного имущества наладили. Медикаменты,
продовольствие, обмундирование — все идет налево, на продажу
китайцам или даже... — он понизил голос, — говорят, и японцам через
посредников уходит. И они знают, что вы меня вытащили. Знают, что
вы едете в Мукден госпиталь открывать. И им это очень не нравится.
Очень.
Он посмотрел мне прямо в глаза.
— Они будут ждать вас там, князь. Не сомневайтесь. И встретят не
с хлебом-солью. Там фронт рядом, и человеческая жизнь стоит совсем
дешево.
— Будем начеку, — пожал плечами я.